Анатолий Огнев


Великий поход

Революция не может победить без насилия, сопротивление эксплуататорских классов нельзя сломить «мирным путём». Теоретики социализма начала века настоятельно рекомендовали добиваться победы революции путём всеобщей пролетарской стачки. Казалось — так меньше жертв, но этим способом так никто никогда и не победил. Великий Октябрь продемонстрировал другой способ — вооружённое восстание в крупных городах. Но для победы революции таким путем необходима полная деморализация правящих классов и их карающих органов. Во второй половине XX века таким путём не удалось победить ни одной революции. Третий путь — путь Китая, Кубы и Никарагуа. Тяжелая партизанская война — сельская герилья. Маленькая группа партизан создает в окраинном труднодоступном районе страны опорную базу, и, шаг за шагом, раздувая огонь классовой борьбы, вовлекает в движение новые слои крестьянства, захватывает всё новые и новые районы страны. Так, постепенно, окружив крупные города кольцом партизанских баз, революционеры становятся хозяевами положения и берут власть в свои руки. Классическим случаем победы сельской герильи стала партизанская война, которую вела Китайская коммунистическая партия более двадцати лет — с 1927-го по 1949 г. Это самая масштабная партизанская война столетия, и яркий пример того, как революционная армия была сформирована и обучена без поддержки извне, опираясь лишь на революционный энтузиазм населения. Это история беспрецедентного «Великого похода» — продвижения шестидесятитысячной армии с боями через всю территорию огромной страны, в тылу у превосходящего противника, форсируя реки, преодолевая горные перевалы, маршируя через болотные топи. Тактика сельской герильи продолжает оставаться актуальной и в конце XX столетия. И сейчас в разных регионах планеты революционные партизаны ведут борьбу, с оружием в руках защищая свои красные базы. Способы их действий мало чем отличаются от борьбы китайской Красной армии под командованием Мао Цзэдуна. Он был великим полководцем, и даже современные китайские ревизионисты, всячески стремящиеся принизить роль Председателя Мао, в двадцатую годовщину его смерти были вынуждены отдать дань военному гению Мао в специальной статье в «Жэминь жибао». Мы хотим побеждать империалистов так же, как это делал Мао Цзэдун. И поэтому для революционного большевистского крыла Российского комсомола сегодня актуален лозунг «учиться у председателя Мао».


«Народно-патриотический союз» по-китайски

Китайская коммунистическая партия была создана в 1921 г., и на первых порах представляла собой кружки городских интеллектуалов, щеголявших новой модной социалистической риторикой. Ну в самом деле, подумайте, что могла значить для многосотмиллионного Китая партия, в которой в 1921 г. состояло 50 человек, в 1922 г. — 120, в 1923 г. — 230, в начале 1925 г.- 950. Китай в те годы представлял собой лоскутное одеяло: центральной власти не существовало, реальная власть на местах была сосредоточена в руках военных клик, группировок генералов, командовавших провинциями и часто воевавших между собой. На юге страны власть захватили сторонники революционно-демократической Национальной партии (Гоминданя) во главе с доктором Сунь Ятсеном. Поначалу компартия, во главе которой стоял троцкист Чен Дусю, косо посматривала на Гоминдань. И в самом деле, ведь они считали себя истинно пролетарскими революционерами, а у Маркса говорится в первую очередь о борьбе пролетариата против буржуазии в экономически развитых странах… В руководстве партии засели догматики, которые понимали марксизм чересчур буквально и необходимость временного союза с национальной буржуазией считали ересью.

Сунь Ятсен хорошо относился к Советскому правительству и искал поддержки Советской России. Но союз с карликовой компартией был ему вроде не к чему. В Гоминдане к тому времени состояло несколько сот тысяч человек, и представлял он собой не организованную партию, а скорее клуб поклонников Сунь Ятсена. Были там и военные, и чиновники, и крестьяне, и интеллигенция. И каждый трактовал три принципа Сунь Ятсена «национализм, народовластие, справедливость» по-своему. Рыхлая структура Гоминданя нуждалась в реорганизации, войска гуаньчжоуского правительства Сунь Ятсена терпели военные поражения от северных милитаристов.

В этих условиях в начале 1923 г. завязались отношения между Советским правительством и южнокитайскими революционными демократами. Советская Россия обязалась прислать военных советников и организовать на острове Вампу школу для подготовки кадровых офицеров и политработников организуемой Гоминданем Народно-революционной армии. Гоминдань же обязался не препятствовать деятельности коммунистов, позволить им работать в армии и вообще заключить союз Гоминданя с компартией. Коммунистам рекомендовано было вступать в партию Гоминдань, и подобное двойное членство поощрялось директивой Коминтерна. В Гоминдане коммунисты, как правило, становились руководителями отделов пропаганды Ведь чиновники в шёлковых халатах, лощёные офицеры и политиканы в европейских смокингах, составлявшие руководство Гоминданя, пытались вершить политику при помощи политических интриг и военных авантюр, мнение народных масс их не интересовало и пропагандой они заниматься не хотели

Фактически коммунисты не заключили с Гоминданем блок или альянс, а вошли в Гоминдань как в широкое народное движение, сохранив собственные структуры. Они работали внутри Гоминданя, как обычно партия работает внутри профсоюзов.

Вопрос о необходимости, формах и методах союза с Гоминданем — проблема, вокруг которой ломали копья не одно поколение политиков, ученых, публицистов и в России, и в Китае. Но эта проблема представляет не только академический интерес, она дает ключ к решению вопроса о сотрудничестве с группировками национальной буржуазии на национально-освободительном этапе революционной борьбы. До самого последнего времени эта тема остается предметом многочисленных неверных трактовок, вульгаризаций и подтасовок. Последний пример тому — вышедшая недавно в газете «Лимонка» статья «КПК и Гоминдань», где проблема о союзе этих двух сил однозначно трактуется в духе нехитрой формулы национал-большевиков «Национализм + Социализм = Кайф».

Конечно, работа коммунистов в Гоминдане принесла весомые плоды — к концу 1925 г. численность компартии достигала уже 60 тыс. человек Конечно, неправы были Троцкий и Чэн Дусю, безответственно требовавшие немедленно разорвать союз компартии с Гоминданем. Но с другой стороны, и Исполком Коминтерна из Москвы, и его шанхайское представительство, проповедуя союз с Гоминданем, допустили ряд серьёзных ошибок, которые привели к трагедии 1927 г. Во-первых, коммунисты были чрезмерно распылены внутри гоминданевских структур, разобщены, и не могли координировать своих действий. Не было создано ни отдельных коммунистических вооружённых формирований, ни отдельных районов, где бы контроль осуществляли только коммунисты. В Китае, отсталой аграрной стране, ставка делалась исключительно на городской промышленный рабочий класс. Это, наряду с неверной оценкой Гоминданя не как буржуазной, а как крестьянской партии, привело к тому, что был взят курс на создание двусоставной рабоче-крестьянской партии, которая бы состояла из рабочей части — коммунистов и крестьянской — Гоминданя. В связи с подобным курсом коммунисты совершенно забросили работу в сельской местности, не вели пропаганду среди беднейшего крестьянства. Слишком доверяли они словам гоминданевских лидеров, слишком верили в то, что Гоминданю никуда не деться без Советской России.


Нож в спину революции

Между тем напряженность в отношении компартии с Гоминданем после смерти в 1925 г. Сунь Ятсена стала нарастать. Пришедший на смену Суню генерал Чан Кайши на первых порах изображал из себя друга Советской России и даже послал своего сына в Москву учиться в Коммунистический университет имени Я.М. Свердлова. Но уже в марте 1926 г. Чан Кайши совершил сперва бескровный переворот в Кантоне, исключив коммунистов из руководства военной школы в Вампу и размежевавшись с левым крылом Гоминданя во главе с Ван Тинвеем. Это был первый сигнал к готовящейся измене вождей Гоминданя, но Коминтерн всячески убеждал китайских коммунистов не обострять отношения По мере военных успехов в походе против северных милитаристов, руководители Гоминданя всё меньше нуждались в помощи Советского Союза и смотрели теперь на коммунистов как на как на конкурентов в борьбе за власть.

Вскоре разразилась трагедия. 21 марта 1927 г. профсоюзы Шанхая, возглавляемые коммунистами, объявили всеобщую забастовку. В стачке приняло участие 800 тыс. человек. Вооружённая рабочая милиция подняла в городе восстание и выбила из города войска северных генералов. Власть в городе взял в руки рабочий Совет. Все с нетерпением ожидали вступления в город войск «революционного» генерала Чан Кайши.

Но Шанхай — город особенный, самый европейский город Китая, здесь в отдельном закрытом для местных жителей огромном квартале жили представители английской, французской, американской колониальной элиты. Для «их защиты» порт вошла мощная европейская военная эскадра. Чан Кайши западные державы поставили условие: или он подавляет коммунистический мятеж, или они начнут оккупацию. Но Чан Кайши и сам уже созрел для измены. Первый удар он предпочёл нанести чужими руками — 12 апреля 1927 г. наёмники из тайных обществ и китайской мафии напали на отряды рабочей милиции. Сотни коммунистов были убиты. Компартия и профсоюзы запрещены. Шанхайская резня послужила сигналом гоминданевцам по всему Китаю для начала расправы с коммунистами. Так как, вступая в Гоминдань, коммунисты не скрывали своих убеждений, не соблюдали конспирации, их легко вычистили из всех гоминданевских структур. Тысячи людей были брошены за решетку Многие отреклись, часть партии бежала в труднодоступные районы, в горы, в болота. Всего жертвами белого террора, развязанного Гоминданем и поддержанного милитаристскими кликами, в течение 1927 г. стало более 400 тыс. человек.


Коммунисты уходят в деревню

Только после измены Чан Кайши стало очевидно, что единственно правильной оказалась лишь линия Мао Цзэдуна. Председатель Мао ещё в начале 1920-х годов говорил, что массовое рабочее движение в Китае не способны организовать ни компартия, ни Гоминдань. В период сотрудничества с Гоминданем он возглавил самый непопулярный участок работы — институт революционного крестьянского движения Гоминданя в Гуанджоу. Ни изнеженные гоминданевские функционеры, ни узколобые догматики из КПК не хотели браться за воспитание убогих нищих малограмотных крестьян из южных провинций. Этот нелегкий труд взвалил себе на плечи лишь Мао Цзэдун. Именно сюда, в здание бывшего конфуцианского храма стекались со всех провинций, контролируемых южнокитайским революционным правительством, руководители и члены крестьянских союзов из самых отдалённых уголков страны. Затем, вернувшись в свои села, они несли тёмным крестьянам просто и доступно сформулированные истины о справедливости, праве на землю, о борьбе бедных против богатых — о том, что на языке мудрёных европейских терминов называлось социализмом и революцией.

И после измены Гоминданя делу революции, когда все рабочие организации были разгромлены, именно в глухих уголках китайской деревни нашли убежище бежавшие из городов коммунисты. На стыке областей, контролируемых различными кликами генералов и Гоминданя, в сельских районах возникли первые островки Советской власти в Китае. Теперь китайская революция стала развиваться по схеме, которую во второй половине столетия назовут классической схемой сельской герильи.

Но новое руководство партии во главе с Цюй Цюбо, пришедшим на смену Чен Дусю, не признавало необходимости тактического отступления, перегруппировки сил, новой стратегии. Оно по-прежнему догматически надеялось на захват крупных городских центров путем вооруженного восстания. Результатом подобного авантюризма стали разгром восстания 1 августа в Наньчане и военное поражение Кантонской коммуны, закончившееся массовой резней подобной Шанхайской. В это время Мао Цзэдун организует «Восстание осеннего урожая» в провинции Хунань. Восстание назвали по главному лозунгу выдвинутому Мао: «Помещикам — ни одного зерна из нового урожая». Политическая задача восстания — наделение крестьян помещичьей землей, военная — создание революционной Красной армии. И хотя первый блин вышел комом (из Хунани Мао был вынужден отступить), но симпатии крестьян остались на его стороне, а основа Красной армий была заложена В 1928 г. в горах Цзинганшань Красная армия соединилась с частями Чжу Дэ, отступавшими из Наньчани, и к 1929 г. она уже настолько сильна, чтобы приступить к завоеванию новой базы — Центрального Советского района на юге провинции Цзянси.

Действия Красной армии пользовались неизменной поддержкой крестьян В Советских районах неизменно проводилась аграрная реформа: земли лэшень и тухао (помещиков и сельских богатеев) конфисковывались и распределялись между представителями беднейших слоев деревни. «Нужно взять у тех, у кого много» — учил председатель Мао. — «и дать тем, у кого мало». Как верно заметил председатель Мао, «кто завоюет крестьян, тот завоюет Китай, а кто решит земельный вопрос, тот завоюет крестьян». К тому же гоминданевских солдат — солдат армий реакционных генералов — крестьяне традиционно ненавидели. Получавшие скудное довольствие солдаты часто грабили крестьян, отнимая последнее. В противовес этому в Красной Армии царила жёсткая дисциплина, основанная на трёх основных положениях и восьми пунктах, сформулированных лично Мао. Эти пункты и положения были зарифмованы и бойцы Красной армии заучивали их наизусть и распевали во время похода. Три основных пункта: быстрое выполнение приказов, никаких реквизиций у бедняков, всё отобранное у помещиков передается в распоряжение правительства. Среди восьми вспомогательных пунктов был один такой: «Если бойцы, вламываясь на постой в крестьянскую хижину, случайно высаживали дверь, то, уходя, они обязаны повесить дверь на прежнее место». Гоминданевцы так никогда не поступали. Поэтому китайский народ искренне любил Красную армию.

Так и шла Красная Армия от победы к победе, скандируя три принципа и распевая восемь пунктов.


Центральный Советский район

К началу 1930-х годов общая площадь Советских районов составляла четыре процента всей площади Китая, на контролируемых Советами территориях поживало около двенадцать миллионов человек. Треть площади этих территорий приходилось на Центральный Советский район, контролируемый Мао Цзэдуном. В ноябре 1931 г. полководец Мао Цзэдун стал Председателем Мао — Всекитайский съезд Советов избрал его Председателем ЦИК и Временного правительства Китайской Советской республики.

Но руководство партии, сидевшее в глубоком шанхайском подполье, мало представляло себе реальную ситуацию в стране. Ли Лисань, сменивший в 1928 г. на посту секретаря путчиста Цюй Цюбо, отличался не меньшей склонностью к авантюризму. Он уже не довольствовался мятежами в городах, но планировал развязать глобальную войну на Дальнем Востоке. «Монголия» — писал он в докладной записке, направленной в исполком Коминтерна. — «после успеха восстания в Китае должна признать себя одной из республик, входящей в состав Китайского Союза Советских Социалистических Республик, а вслед за этим выставить большую армию и повести наступление на север Китая. Кроме того, нужно собрать сотни тысяч китайских рабочих в Сибири, срочно вооружить их, чтобы они прошли через Монголию и слились с восставшими в Китае». Затем зарвавшегося Ли Лисаня сменила у руководства партии группа Ван Мина, догматически следовавшая всем указаниям Коминтерна, приходившим из Москвы Ван Мин утверждал, что «высоко поднимает знамя Коминтерна», но на самом деле лишь использовал авторитет Коминтерна для победы во фракционной борьбе. Да и откуда в Коминтерне могли знать реальную обстановку и потребности Советских районов — глухой китайской глубинки.

До Шанхая, где вели борьбу за власть в компартии все эти «путчисты», «авантюристы» и «догматики», было далеко. И реально войска Центрального Советского района следовали не указаниям о «великих наступлениях на города», исходивших из центра, а правильной линии Мао Цзэдуна, родившейся из самой практики партизанской войны: «Враг наступает мы отступаем, враг остановился на отдых — мы тревожим его ударами, враг отступает — мы наступаем». Партизанская Красная армия получала весомое тактическое преимущество над противником за счёт высокой мобильности и маневренности. Не вступая в лобовой бой, отходя перед превосходящими силами противника, части Красной армии изматывали и деморализовали противника внезапными ударами.

Чан Кайши предпринял с 1930-го по 1933 г. четыре безуспешных «похода на окружение» Центрального Советского района, для этого каждый раз в провинции Цзянси сосредотачивались огромные армейские соединения — до нескольких сот тысяч человек. И всякий раз Красная армия Мао Цзэдуна, умело маневрируя, уходила из ловушек, расставленных превосходящим противником, как вода между пальцев.

Свой пятый поход Чан Кайши подготовил особо тщательно. На этот раз была собрана армия в полмиллиона. Теперь гоминданевские войска не искали лобового столкновения с Красной армией, не гонялись по всей провинции за ускользающими коммунистическими отрядами. Вся территория Советского района была окружена кольцом укрепленных огневых точек — блокгаузов Пространство между смежными блокгаузами полностью простреливалось. По мере продвижения чанкайшистских войск строились новые блокгаузы — так кольцо вокруг Советской республики сжималось. Красная Армия оказалась в плотном окружении. Казалось, из котла, в который попали военные части китайских коммунистов, выхода не было — оборона противника была глубоко эшелонирована; помимо внутреннего кольца, старые блокгаузы составляли ещё три линии обороны.

Выбор оставался один: прорваться или погибнуть. 16 октября 1934 г. войска под командованием Чжу Дэ, сосредоточенные под Жуйцином, пошли на прорыв в юго-западном направлении. Оборона противника была взломана, Красная армия вышла на оперативный простор, начался «Великий поход».


С боями через всю страну

Путь Красной Армии лежал через территории, управлявшиеся различными генералами, военными кликами, «национальными армиями», которые формально подчинялись Чан Кайши. Но кто-то из них имел на него зуб и хотел навредить центральному правительству, и потому пропускал коммунистов. Кто-то щадил свои войска, надеясь использовать их в борьбе за власть с соседями и конкурентами, и потому относился к борьбе с коммунизмом спустя рукава. Кое-где войсками командовали лево-гоминданевски настроенные офицеры, которые видели в коммунистах союзников в борьбе против напавшей на Китай Японии. По той или иной причине положение Красной Армии, хотя и оторвавшейся от своих баз и кочующей по стране оказалось намного лучше, чем в Цзянси.

Но всё-таки крестьяне были слишком привязаны к своей родной земле, многие вступали в Красную Армию, пока она была в их провинции, но покидали, едва красные войска оставляли её. Постоянные стычки, налёты чанкайшистской авиации унесли многие тысячи жизней. Армия таяла на глазах, если из Жуйцзина вышло 80 тыс. человек, то закончили его в Шаньси лишь 10 тыс. Но эти десять тысяч были уже не мирными крестьянами, лишь вчера взявшимися за оружие, а опытными ветеранами кадровой армии.

Ни солдаты, ни офицеры Красной Армии не получали денежного довольствия, несмотря на это красные войска не допускали грабежей и мародерства как гоминданевцы. Их дух укрепляла вера в победу, вера в то, что они воюют и умирают за то, чтобы обеспечить своему народу светлое будущее, начав все заново, отбросив старые обычаи. Им не нужны были деньги, об их потребностях, духовных и физических, заботилась коммунистическая партия. Вот почему Мао Цзэдун, когда в Китае начали вводить товарно-денежные отношения возражал, вспоминая: «Когда мы вели партизанскую борьбу, мы не получали денег, а бойцы сражались героически. Крестьянский стиль, партизанские привычки — это хорошо!».

Одновременно с частями Мао Цзэдуна и Чжу Дэ в поход выступили войска Хэ Луна из Хунани и Чжан Готао из Хубэя. Все эти армии вместе с носильщиками и организационно-административным персоналом Советской власти пришли в движение, оставив Советские районы на юге Китая. Передвижение огромных масс людей напоминало времена Великого переселения народов. Великий поход был воистину великим.

За время исхода основных сил Красной армии Китая на север, через всю страну по территории, занятой противником, её бойцы преодолели 12.5 тыс. километров, 18 горных перевалов, форсировали на своем пути 24 реки. В анналы современной военной науки вошла блестящая переправа китайских красных войск через реку Дадухэ Нескольким бойцам на лодке удалось под огнём целого полка противника переправиться на другую сторону, закрепиться и удерживать плацдарм до тех пор, пока им на подмогу не подоспел паром с подкреплением. Но всё это было лишь отвлекающим маневром: основные части Красной армии переправилась на другой берег по остаткам подвесного моста — двум веревкам, натянутым над пропастью. Настил моста был наполовину разобран гоминданевцами, и красные бойцы, один за другим, в полном молчании, ночью по цепочке передвигались друг за другом, держась за веревки. Кто-то срывался и исчезал в бурных водах горной реки, но всё это происходило без единого вскрика, без малейшего шума, чтобы не вспугнуть вражескую охрану. Удачно переправившись и забросав караул моста гранатами, Красная Армия ударила в тыл противнику, а героическая переправа под Лудином стала темой многих произведений современного китайского искусства.

В походе, в экстремальных условиях выяснилось, кто из китайских коммунистических лидеров чего стоит. У Лянхукоу Центральная группа Советских войск под командованием Мао соединилась с Четвёртым корпусом Красной Армии под командованием Чжан Готао. Было принято решение идти дальше на север страны, где в провинции Шаньси Гао Ган основал новый Советский район. Но единственная дорога на север лежала через огромное болото с непролазными топями, расположенное на высокогорном плато. Чжан Готао не захотел подчиниться руководству Мао и пошёл отдельной колонной. Колонна Чжан Готао увязла в болоте и он приказал своим войскам вернуться назад. Колонна Мао Цзэдуна совершила невозможное, преодолев необъятную топь, и осенью 1935 г. соединилась с красными войсками в Шаньси. Чжан Готао, нарушивший указания Политбюро, блуждал по стране ещё целый год, пока тоже не пришёл в новую столицу Советского Китая — Янань. Здесь ему дали возможность ещё одну возможность исправиться, поручив возглавить поход на запад. Но и на этот раз бездарный амбициозный карьерист провалил партийное поручение. Испугавшись ответственности, он со своими приспешниками перешел на службу Гоминданю. Чтобы избавиться от сторонников Чжан Готао и лиц, подобных ему, партия была вынуждена провести в начале 1940-х годов «кампанию по исправлению стиля», своего рода чистку от чужеродных и примазавшихся элементов. И странно, что и сегодня находятся в нашей стране некоторые представители микроскопически карликовых тусовок, именующие себя «истинными большевиками» которые повторяют вымыслы хрущёвских и брежневских ревизионистов о том, что «кампания по исправлению стиля» была «необоснованными репрессиями» против противников линии Мао в КПК. Уж мы-то теперь знаем, что с репрессиями против двурушников и перерожденцев, проникших в партию, лучше перегнуть, чем «недогнуть» и допустить предателей к браздам правления.


Сианьская ловушка

После окончания Великого похода Мао Цзэдун блестяще продемонстрировал, что он владеет не только военными, но и политическими способами разрешения конфликтов — в так называемом «Сианьском инциденте». Вести боевые действия против новой базы коммунистов на севере Чан Кайши поручил генералу Чжан Сюэляну. Чжан Сюэлян был сыном Чжан Цзолина — крупнейшего «северного милитариста», повелителя Манчжурии, воевавшего и с Гоминданем, и с японцами, и бесчеловечно расправлявшегося с коммунистами. В своё время Чан Кайши сообщил через подставных лиц информацию о графике перемещений штабного поезда Чжан Цэолиня японцам, и японские диверсанты смогли взорвать динамитом бронированный вагон своего основного конкурента в борьбе за власть над Манчжурией. Поэтому Чжан Сюэлян в глубине души люто ненавидел Чан Кайши. Против коммунистов же, несмотря на то, что его папаша их всячески искоренял, Чжан Сюэлян ничего не имел, они ему ничего плохого не сделали.

И «боролся» он с коммунистами примерно так же, как некоторые российские генералы борются сегодня против чеченцев. То есть центральное правительство из Нанкина присылало ему деньги на борьбу с коммунистами, а он делился ими с руководством Красной армии, а в центр слал отчёты о несуществующих сражениях. Боеприпасы, продукты питания, обмундирование — всё это перетекало со складов Северо-Восточной армии генерала Чжана на склады коммунистов. Больше того, при штабе его армии в Сиане действовало секретное бюро КПК, а в частях комиссары-коммунисты проводили регулярную «воспитательную антияпонскую работу» с рядовым составом.

Прослышав от своих агентов о художествах Чжан Сюэляна, Чан Кайши решил лично разобраться с непокорным генералом, для чего вылетел в Сиань. Но через три дня после приезда генералы Чжан Сюэлян и Ян Хучэн арестовывают Чан Кайши. «Или ты, собака, сейчас же заключаешь мир с коммунистами, и мы все вместе, при поддержке СССР, воюем с японцами, или сейчас же получишь пулю в лоб» — так в простой и доступной форме сформулировали свои предложения радушные хозяева. Чан Кайши, поглядывая на направленные ему в лоб дула пистолетов, согласился с серьёзностью доводов патриотически настроенных генералов. Быстро сгоняли самолет за Чжоу Эньлаем и состряпали документ, по которому Красная армия стала называться Восьмой полевой армией Гоминданя, Советский район в Шаньси стал называться «особым районом Китая», а бойцы пришили себе на шапки вместо красных звезд гоминданевское белое солнце. При этом и административная власть в Шанси, и командные посты в армии как были, так и остались в руках коммунистов, но только теперь Красная армия официально была поставлена на довольствие.

Но это ничуть ей не помешало, когда пришел момент, повернуть оружие против гоминданевского командования, ведь Красная армия всегда оставалась сплочённой силой, подчиняющейся лишь партийному руководству.

Генералам-патриотам Чан Кайши отомстил люто. Ян Хучен был казнен в 1949 г., а Чжан Сюэлян всю свою оставшуюся жизнь прожил личным пленником самозваного генералиссимуса на Тайване. А то в «Лимонке» пишут, что коммунисты просто осознали необходимость союза с Гоминданем перед японской угрозой, взяли да и заключили союз с Чан Кайши, как будто он все годы только этого и ждал.


Заключение

История национально-освободительных революций в странах Третьего мира учит нас тому, что союз с национальной буржуазией бывает эффективным лишь тогда, когда революционная пролетарская партия сама диктует буржуазии условия подобного союза. Всякие блоки типа Народно-патриотического союза, где рабочий класс играл подчинённую роль, приводили лишь к тому, что буржуазия до определённого момента использовала пролетариат, а затем с помощью силы избавлялась от неудобного союзника. Авангардная рабочая партия, идя в антиимпериалистической и антиколониальной борьбе на союз с национальным капиталом, должна зорко следить за своим временным попутчиком. Ибо, если прозеваешь нужный момент, вчерашний союзник может вцепиться тебе в глотку.

И в организации вооруженного сопротивления, и в тактике политической борьбы, и в партийном строительстве примером для молодого поколения Советских коммунистов может служить революционная деятельность товарища Мао. Сегодня ревизионисты, находящиеся у власти в Китае и ведущие страну по капиталистическому пути, может, и хотели бы замолчать заслуги председателя, да не могут — так сильна к нему любовь в народе. 16 октября в шестидесятую годовщину начала Великого похода Цзян Цзэмин встретился с ветеранами революции которые плечом к плечу с Мао начинали поход из Цзянси. В своей речи нынешний китайский руководитель отметил, что традиции партизанской борьбы, преданность партийному руководству — это то лучшее, что необходимо сохранить. Мы готовы учиться на опыте этих славных ветеранов революции.

И очень, жаль что за опытом революционной борьбы и партийного строительства нам приходится обращаться в столь экзотическое место как Китай. Ведь, к сожалению, КПСС долгие годы шла по скользкой дорожке соглашательства, ревизионизма, уступок империализму, прикрытых красивыми словесами о мирном существовании. Да и сегодня — чему может научиться молодой революционер у идеологов КПРФ? Лишь тому как прикрывать собственный оппортунизм реакционной «национал-государственнической» риторикой? Нет, лучше учиться у Мао Цзэдуна!

При написании статьи использованы материалы «Учебника китайской политграмоты»