О. Торбасов


Чего народам России не живётся?

Следует заметить, что в русском квазилевом движении сложилось и господствует односторонне-негативное отношение к «перестройке» и «параду суверенитетов». При этом игнорируется прогрессивность пробуждения национального самосознания народов России в 1970-1980-х гг. Можно наблюдать, что национальная идентичность многих из них находилась под угрозой при бездействии или прямой враждебности со стороны старого ревизионистско-капээсэсовского руководства.

Широко известен скандал 1978 г., когда была предпринята попытка удалить из конституции Грузии упоминание о грузинском языке как государственном, встреченная массовыми выступлениями в Тбилиси. В Ставрополье ногайцы были отстранены от управления даже теми населёнными пунктами и районами, которые являются территорией их компактного проживания; с 1957 г. повсеместно были закрыты ногайские школы, перестали выходить газеты и издаваться книги на ногайском языке, прекращено изучение ногайского языка в школах. В начале 1970-х годов во всех школах Бурятской АССР было приостановлено изучение бурятского языка; бурятский язык не изучался ни в вузах, ни в техникумах республики. Преподавание бурятского языка в вузах Бурятии было введено только в 1991 г.

Особенно остро вопрос о сохранении родных языков стоит для финно-угорских народов, подвергшихся сильной ассимиляции. К примеру, до середины 1990-х гг. в Саранске при откровенно антимордовской политике президента Гуслянникова не было ни одной мордовской школы, радиовещание на мордовских (эрзянском и мокшанском) языках велось полчаса в сутки, телевещание — 10 минут в сутки.

Ситуация с лингвистической политикой усугубляется пренебрежением русских поселенцев к культуре коренного населения. Так, тувинский язык знает только 0.6% русскоязычного населения Тувы.

В 1997 г. норма об обязательном владении президентом республики титульным языком была исключена из Конституции Марий Эл. Отсутствует такая норма и в конституциях Чувашии, Калмыкии, Удмуртии, Алтая, Коми, Мордовии, Карелии, Хакасии. Попытка коми-пермяков получить право на свой государственный язык, подняв статус своего округа до Республики Пармы (а титульное население в округе преобладает, хотя даже во многих республиках это не так), была зарублена на корню. В 2003 г. местный суд запретил референдум по этому вопросу как якобы нарушающий Конституцию РФ. Напротив, КПАО был первым брошен на путинский алтарь «укрупнения регионов». Страдающее от массовой нищеты население округа было легко подкуплено щедрыми посулами федерального центра и покорно проголосовало за присоединение к Пермской области. В России стало на один регион меньше, так что теперь её можно называть «РФ-88», как какую-нибудь неофашистскую бригаду.

Коренные народы Карелии, Марий Эл оттесняются от реального участия в управлении своей автономией. В 2001 г. Законодательное собрание Карелии отклонило законопроект о дополнительных гарантиях избирательных прав карелов, финнов и вепсов, предусматривавший квоты представительства в парламенте. Любопытные факты назвал в выступлении на проходившем 15-19 августа 2004 г. в Таллинне IV Всемирном конгрессе финно-угорских народов председатель Карельского конгресса А. Григорьев:

«К настоящему времени представители трёх родственных народов Карелии оказались фактически отстранёнными от структур управления. Впервые за всю историю в правительстве нет ни одного министра карела, не говоря уже о финнах и вепсах. В Законодательном Собрании на 57 депутатов нет ни одного, знающего карельский язык. Вытеснение прибалтийско-финских народов коснулось не только политики, но и других сфер жизни. Родственные этносы фактически не представлены ни в частном капитале, ни в управлении государственными предприятиями».

VI съезд народа мари в апреле 2002 г. вынес недоверие президенту Марий Эл Л. Маркелову в т.ч. и из-за его национальной политики, угрожающей марийской культуре. В частности, председатель Всемарийского Совета В.Н. Козлов в открытом письме Путину от 20 сентября 2004 г. указывает на «прекращение работы орфографической и терминологической комиссий по марийскому языку при правительстве РМЭ» и «постановление правительства о ликвидации одного из старейших национальных театров России — Марийского национального театра им. М. Шкетана и Марийского театра юного зрителя».

В Якутии несмотря на увеличение доли коренного населения в представительной власти большинство руководящих административно-управленческих постов по-прежнему занимают русские и русскоязычные. Русские получают и основные выгоды от экономической якутской алмазо- и золотодобывающей промышленности, в то время как традиционное хозяйство якутов и народов Севера страдает от загрязнения природной среды и нарушения экологического баланса промышленными разработками.

Народный фронт Чечено-Ингушетии в 1988-1989 гг. собирал многотысячные митинги с требованиями отмены неформального запрета на назначение чеченцев и ингушей на руководящие должности в местном обкоме КПСС, республиканских МВД, КГБ, прокуратуре, прекращения преследований учёных-историков по обвинению в «национализме», пересмотра официальной концепции истории Чечено-Ингушетии, основанной на теории так называемого «добровольного вхождения в состав России» и т.п.

До второй половины 1980-х годов выдвижение карачаевцев на руководящие посты в Карачаево-Черкесии было затруднено в связи с тем, что отмена депортации и восстановление Карачаево-Черкесской АО в 1957 г. не полностью реабилитировали карачаевский народ. Даже в 1992 г. доля карачаевцев в руководстве республики составляла менее 19%, в то время как среди населения КЧР карачаевцы составляли свыше 31%.

Реабилитированные народы, депортированные в 1944 г., возвращаясь на родину, обнаруживали, что их земли уже поделены и заселены. С такими проблемами столкнулись, в частности, чеченцы-аккинцы в Ауховском районе Дагестана. Балкарцы после реабилитации оказались расселены в районах со смешанным населением и утратили Курпский район. Часть исторической территории Карачая осталась в составе Ставропольского края, другая часть карачаевских земель была заселена славянскими переселенцами. Ок. 390 тыс. гектар калмыцких чернозёмов и степных пастбищ остались в составе Астраханской обл., Ставропольского края и Дагестана.

Ингуши в Пригородном районе систематически дискриминировались в 1980-х гг., им отказывали в прописке, что, естественно, затрудняло устройство на постоянную работу, получение социальных льгот и т.п. Именно Северо-Осетинский обком КПСС инициировал движение за возрождение терского казачества, лидеры которого заняли с самого начала резкую антиингушскую позицию, в полном противоречии с историей объявляя район «исконной казачьей землёй». А осенью 1992 г. осетинские «силы самообороны» при поддержке российских войск осуществили этническую чистку Пригородного района от ингушского населения. Практически всё ингушское население г. Владикавказа (кстати, построенного когда-то на месте ингушского села Заур) и Пригородного района (ок. 60-65 тыс. чел.), покинув свои дома и квартиры, было вынуждено бежать на территорию Ингушетии.

Земли многих народов были разделены между различными административными образованиями: ногайцев — между Дагестаном, Чечнёй и Ставропольским краем, лезгин — между Дагестаном и Азербайджаном, осетин — между Северной Осетией и Грузией.

В 1937 г. из состава Бурятии были выделены шесть районов (аймаков), населённых бурятами — на основе этих районов в Иркутской и Читинской обл. были созданы два автономных округа. При этом Ольхонский и большая часть Улан-Ононского аймака не вошли в состав новых автономий, кроме того вне бурятских автономий оказался ещё ряд районов компактного проживания бурят.

Дополнительные проблемы создаются тем, что в ряде районов сложилось (обычно вследствие советской или царской депортации) преобладание русских поселенцев. Администрации и казачьи движения в таких случая зачастую предпринимают попытки «отщипнуть» эти земли от национальных автономий. Так было в Кизлярском и Тарумовском районах Дагестана (где в начале 1990-х было принято решение об ограничении прописки «граждан нерусской национальности» и запрете на оформление купли-продажи домовладений и выделение земельных участков переселенцам из других районов Дагестана); Майкопском и Гиагинском районах Адыгеи, Майском и Прохладненском районах Кабардино-Балкарии; городах Черкесске и Усть-Джегуте, а также Зеленчукском, Урупском, Прикубанском районых Карачаево-Черкессии; Городовиковском, Приютненском, Яшалтинском районах Калмыкии; Моздокском районе Северной Осетии; городах Саяногорск и Черногорск Хакасии; Алатырском, Полесском и Шумерлинском районах Чувашии.

Наконец, множество нерусских народов России пребывали в относительной бедности и закат советской экономики сказался на них раньше и острее. К примеру, особенно бедны ногайцы в Дагестане, балкарцы в Кабардино-Балкарии. Один из беднейших народов России — эвенки. «Байкал-Инфо» сообщает 4 ноября 2004 г., как в голодающее эвенкийское село Тетея Катангского р-на Иркутской обл. вместо продовольствия в один из последних завозов привезли 20 ящиков водки.

«Местные «купцы» знают к нам дорогу только в одну сторону — за соболями, а когда их ещё нет, то и дорога к нам забыта», — жалуются эвенки. — «Мы охотники, оленеводы, и хотим жить на своей земле достойно, помня и соблюдая традиции наших предков, а не влачить жалкое существование в нашей нищей деревне, превращенной сегодняшними условиями жизни в факторию заложников».

Одним из аспектов перестройки было пробуждение национального самосознания народов России в условиях пренебрежения государственного капитализма их судьбами и интересами. Кое-чего национальным движениям удалось добиться, но реформистские усилия постепенно завязли, а революционные — как в Чечне — были задавлены и маргинализованы прямой агрессией федерального центра. С ростом социального расслоения национальный вопрос ещё более обострился.

Впрочем, это очень мягкая формулировка, а чтобы осознать ужас ситуации более полно следует заметить, что только с октября 1999 г. по август 2002 г. федеральные войска убили 13 тыс. чеченских сепаратистов, т.е. каждого сотого чеченца. И это не считая мирных жителей, потери среди которых в разы больше. Чеченский народ практически был подвергнут децимации.