- |Главная|
- Карта Сайта|
- English|
- Фото|
- Сайт создан 26 августа 2000 г.
- Copyright (c)komsomol-pl.ru
Находится, как удалось недавно убедиться, действительно на экваторе и почти в 5 часах лёта от Сантьяго. Приблизительно ¼ Эквадора относится к северному полушарию, остальная часть — к южному. Тем не менее, все времена года (на самом деле совершенно отсутствующие) совпадают с северным полушарием. Самое холодное время года — лето. «Холодное» весьма относительно т.к. среднелетние температуры на 2-3 градуса ниже среднезимних. Метеорологические сводки никого не интересуют (да и их и не передают), потому что погода всегда одна и та же. Хорошая. Эквадор делится на 4 части, совершенно различные между собой:
Эквадор — достаточно отсталая в экономическом, промышленном и коммуникационном отношении страна. Видимо поэтому ни в каком другом месте я не видел столь сохранившейся природы, ещё почти ничем не нарушенных экосистемы и традиций десятков индейских народов, населяющих Эквадор (и не только индейцев). Люди, своим гостеприимством, добродушием и открытостью напоминают нас лет 15-20 назад. За почти 3 недели в Эквадоре никто не попытался меня ни в чем «кинуть», более того, незнакомые мне люди часто меня всюду приглашали, угощали, поили и пр. не позволяя тратить деньги. При этом нужно учитывать, что в стране сейчас — худший экономический (и политический) кризис за последние 50 лет, в результате экономических «экспериментов» последних лет, 90% население доведено до неведомых ранее эквадорцам уровней бедности, средняя зарплата где-то на уровне украинской, за последние 4 года из страны с 8-миллионным населением выехало почти 3 миллиона… в общем, достаточно знакомая картина.
Несмотря на все это, большинство ранее знакомых и незнакомых мне эквадорцев норовили поделиться со мной последним. И странная такая вещь, в отличие от Сантьяго-де-Чили или Киева-де-Украины, в людях не заметно невротизма, безысходности, стресса. Никто ничего не боится, никуда не спешит. Единственным шизофреником, смотревшим на часы каждые 5 минут в Эквадоре был я. На Украине есть термин «украïнство» (здесь автор извиняется «за отсутствие i з двома крапками в» его клавиатуре, но у нас-то она есть! — Webmaster), в Чили есть термин «chilenidad» (чiлiйство, щось таке) (это когда в День Национальной независимости 18 сентября все начинают дружно вспоминать о своих исторических корнях, слушать народную музыку, пытаться танцевать национальные танцы и готовить блюда национальной кухни; хотя остальные 364 дня в году все слушают всю музыку на английском, питаются сандвичами, хот-догами и жареной картошкой с кетчупом, пьют кока-колу и не думают ни о какой «chilenidad», а проблемами исторических корней и слушанием народной музыки в Чили занимается только недобитая Пиночетом интеллигенция, которой совсем немного и должно быть больше в Париже и Стокгольме, чем в Сантьяго). Так вот, возвращаясь к теме, в Эквадоре термина «эквадорство» не существует, потому что народная культура (а точнее, народные культуры, ибо слишком много на этой маленькой территории намешано разных этнических групп и народностей) сохраняются пока в своем самом натуральном и нормальном виде, по причине то ли излишей отсталости Эквадора, то ли по каким-то другим неизвестным «цивилизованному» миру причинам.
Лет 10 назад Эквадор был самой относительно благополучной частью Южной Америки. Расположенный между Колумбией (где уже почти 40 лет не прекращается гражданская война между левыми партизанами с явно выраженными наклонностями к терроризму, ультраправым силам «самообороны» являющимися на самом деле «эскадронами смерти», правительственной армией, которая на практике мало чем отличается от одних и других, и наркобизнесом, успешно сотрудничающим с первыми тремя, кроме того, по уровню уличной преступности, убийств, похищений и покушений в «незатронутых» войной крупных городах Колумбии, страна находится на одном из первых в мире мест) и Перу (где маоистские партизаны из «Сендеро Луминосо» и борющиеся с ними вооружённые силы на равных соревновались между собой по организациям массовых убийств крестьян на «освобождённых» друг от друга территориях) Эквадор был каким-то райским уголком и чудом, где царили тишь и благодать (мы не разделяем негативной оценки автором Коммунистической Партии Перу aka «Сендеро луминосо» — Webmaster). Не было ни переворотов, ни серьёзных конфликтов. Государство субсидировало образование, здравоохранение. Цены были очень низкими и уровень жизни довольно сносным. В связи с этим и преступности было мало. Но чудесам приходит обычно конец.
По причине глобализации, модернизации и торжества демократии и рыночной экономики в мировом масштабе, мировая мафия в лице МВФ и прочих орудий современной цивилизации и прогресса (по сравнению с которыми все Эскобары с их Медельинскими картелями просто детский лепет на лужайке) решила прибрать к рукам маленький Эквадор, находившийся до сих пор «не у дел». После первых структурных преобразований в экономике Эквадора, реальный доход 92% населения Эквадора в течение года сократился более чем на ⅔.
Успешно проведенная банковская реформа тоже до боли напоминает ту, что в свое время лишила советских пенсионеров всех их сбережений. (То что я пишу, это не пересказ местной коммунистической прессы, а реальность семей, которые меня принимали). Пресловутые реформы вызвали небывалый рост коррупции во всех сферах (тоже нечто знакомое). Тогдашний президент назначил на все ответственные посты своих родственников, а 18-летнего сына сделал начальником государственной таможни. Через год в президентском дворце был устроен банкет. Праздновался первый миллион долларов, «заработанный» сыном президента. Сын президента, как пример для подражания для эквадорской молодежи. Эквадорцы — народ очень спокойный, терпеливый и мирный. Их очень трудно вывести из себя и тем более, на улицы. Тем не менее, все индейские и профсоюзные организации страны объявили о непризнании ими легитимности этой власти и призвали к всеобщей забастовке и кaмпании гражданского неповиновения. В течение 3-х дней весь Эквадор был на улицах и экономическая жизнь страны была парализована. На четвёртый день президент бежал в Панаму и власть перешла к спикеру парламента. Прошло чуть больше года и новый президент и стоявшие за ним экономические группы продолжили дело своего предшественника. Росли нищета, безработица и коррупция. Конфедерация индейских народов Эквадора (40% эквадорцев — индейцы) — самое мощное и организованное индейское движение в Латинской Америке, повторило опыт двухлетней давности. Десятки тысяч безоружных, но хорошо организованных индейцев при поддержке абсолютного большинства эквадорцев опять вошли в столицу с требованием отставки президента и пересмотра экономической политики. Президент дал армии приказ о подавлении мятежа. В ответ на это группа молодых офицеров элитных частей эквадорской армии заявила о своей поддержке требований восставших и вместе с индейцами заняла помещение парламента. Через несколько часов президент с семьей вылетел за границу. Восставшие индейцы и военные сообщили о создании военно-гражданской хунты национального спасения. Реакция мира не заставила себя ждать. Американское посольство заявило о том, что не допустит и не потерпит подобного. Пригрозило разрывом всех отношений и экономической блокадой и потребовало «восстановления демократии». Все латиноамериканские правительства сообщили о непризнании новых, «не избранных демократически» властей Эквадора. На второй день после восстания (речь идет о событиях января 2000 г.) стало ясно, что Эквадор на грани мировой изоляции. Молодые офицеры, поддержавшие индейцев, по собственной инициативе вышли из хунты, и, получив гарантии того, что требования индейцев и большинства эквадорцев будут если не полностью удовлетворены, то хотя бы учтены, передали власть высшему руководству Вооружённых Сил. На следующий день высшее руководство Вооружённых Сил назначило президентом одного из депутатов, из семьи владельцев большинства кофейных и банановых плантаций Эквадора. Молодые офицеры оказались в тюрьме, обвиняемые в измене родине и организации государственного переворота. А мир успокоился, узнав о возвращении Эквадора в дружную семью банановых демократий. Такая вот поучительная история.
В настоящий момент реформы строятся вокруг «долларизации»: параллельно с эквадорской монетой сукре в обороте свободно циркулирует американский доллар, постепенно вытесняя сукре. С 13 сентября этого года в обороте останется только доллар. Цель этого — преодоление инфляции.
Когда, до попадения в Эквадор смотришь на карту, кажется, что всё там очень близко. Но оказывается, что расстояние, для Чили значащее 2-3 часа пути, для Эквадора является 6-8 часами. Дороги часто не асфальтированные, машины старые, да и как я уже говорил, никто никуда особенно не спешит. Автобус поднимается в горы со скоростью, напоминающую скорость киевского фуникулера.
Город Лоха, на юге страны, почти возле перуанской границы, очень чистый.
Мэра Лохи называют Гитлером потому что он когда-то учился в ГДР и потому что бросив бумажку на улице можешь заработать такой штраф, что мало не покажется.
В окрестностях Лохи много индейцев (не могу вспомнить название народности), являвшихся во времена инков, т.е. до испанцев, главной инкской аристократией. Все они одеваются в чёрное. Вот уже почти 500 лет как они носят траур по последнему импаратору инков Атауальпе, убитому испанцами.
Ещё Лоха замечательна тем, что там живет мой друг Диосграфо. Для друзей просто Диос. Диос по-испански значит бог. Но Диос из Лохи — атеист. Когда-то он был одним из лучших студентов и аспирантов Института Международных отношений КГУ. Сейчас он — региональный директор Министерства Геологии Эквадора в провинции Лоха. С утра до вечера он ведёт войну с эквадорскими экологистами, «тормозящими развитие эквадорской экономики». Согласно его нынешним воззрениям, «заботу об окружающей среде могут позволить себе только богатые страны и обычно за счёт стран бедных. Все аргументы экологистов антинаучны и сами они обычно — платные наёмники богатых стран, безразличных к нашим реальным сегодняшним проблемам. Эквадорских бедных не интересует сохранение животных и растений, им нужна хорошо оплачиваемая работа и рабочие места. А в Эквадоре большая часть территории — национальные парки и заповедники, где нельзя ничего пальцем тронуть…». И прочая… Жаль не был он в Чили, где во имя экономического развития было принесено в жертву практически всё: от человеческих жизней и культуры до лесов, птиц и рыб и даже воздуха Сантьяго. Бедным от этого легче не стало. Но поскольку времени на дискуссии у нас было мало, пришлось заниматься туризмом. Сначала мы собрались поехать в Самору — селение в амазонской сельве, в 2 часах езды от Лохи. Но минут за 5 до отъезда, из Саморы нам позвонил один из Дьосовых шпионов и сообщил, что в единственном ресторане Саморы сейчас обедает непосредственный шеф Дьоса — министр геологии Эквадора. А дело было в рабочий день. Пришлось менять маршрут — ехать в Вилькабамбу — знаменитую долину долгожителей (бедные старики там живут по 110-120 лет) и находится это на границе Сьерры и Амасонаса. Там же собрана коллекция почти 2 000 орхидей, произрастающих в здешних местах. Красотища. Теплынь. Экзотика. Тишь. Довольно много туристов, особенно из Израиля. Много объявлений на иврите. Туристы (особенно с панковскими прическами и в хиповских одеждах) для местных жителей не менее экзотичны, чем они для них.
Эквадор для иностранцев (в отличие от эквадорцев) очень дешёвая страна: хороший обед в приличном ресторане — 1 доллар, одноместный номер в приличном отеле с душем и пр. — 3 доллара, проезд в самом дорогом автобусе почти через всю страну с севера на юг (часов 9 езды) — 5 долларов и т.п. А множество различных тропических фруктов, часто не имеющих перевода на русский — вообще почти даром.
Город Куэнка — третий по величине город страны, пару лет назад был объявлен ЮНЕСКО достоянием человечества, основан испанцами в 1557 г., расположен на высоте около 2 600 м. Очень красивый, уютный и чистый колониальный городок с очень характерной и интересной архитектурой. На автовокзале Куэнки меня встречал друг, с которым мы не виделись 12 лет и с которым познакомились в жарком декабре 1988 г. в Никарагуа, в других горах. Его зовут Пако и в Никарагуа он попал с группой своих эквадорских товарищей, которые нелегально выехали из страны и не без приключений пересекли несколько границ, чтобы помочь сандинистской Никарагуа выжить в неравной войне, которую вели с ней, руками контрас, Соединённые Штаты. В Никарагуа мы с Пако прообщались примерно три недели, когда мы были гораздо посвежее, чем сегодня, не думали ни о каком бизнесе и короткими тропическими ночами быстро текли длинные истории наших стран и наших друзей и ещё литры никарагуанского самогона кусусы, который действительно гадость редкая, но в горах под Матагальпой в 1988 году для нас это не имело никакого значения. И вот наша новая встреча. Прямо с автовокзала мы поехали в «Эль Кафесито» — единственное полубогемное кафе Куэнки, а возможно и всей эквадорской Сьерры, где все ложатся с курами. Там нас уже ждали друзья Пако — испанцы Ольгита и Мануэль — хозяева «Эль Кафесито» и прочие немногочисленные, но достаточно шумные участники эквадорско-испанско-итальянской тусовки. Каждый вечер пребывания в Куэнке заканчивался в «Эль Кафесито». Многочасовые разговоры о России, Украине, Чили, Эквадоре, Никарагуа и пр. Все наши попытки заплатить за выпитое или съеденное с обидой пресекались Ольгой и Мануэлем. В прошлом году Пако пару месяцев не ходил в «Эль Кафесито», потому что Ольгита никогда не берёт с него и его друзей денег. Но потом не выдержал и сдался.
Работает Пако в Университете Куэнки, руководит отделом по развитию альтернативных видов энергии. Женат на итальянке. У него двое детей. В дни моего приезда Пако был грустный: неделю назад его жена улетела с детьми в Италию в отпуск, ему на билет не хватило. Он скучал по ним, будто они улетели пять лет назад. И собирался на днях вылетать в сельву — запускать какой-то ветряной генератор для какой-то индейской общины.
Следующая встреча в Куэнке была с Пепсиком (простите, сеньором архитектором Хосе Васкесом Кордеро). Пепсик — младший брат Пако. Пепсиком я назвал его в Киеве, когда он был ещё на первом курсе КИСИ, за его сходство в юные годы с детской игрушкой типа «пупсик» и в связи с уменьшительным от Хосе — Пепе. В Киеве он был известен не как Хосе и не как Пепе, а как Пепсик.
Сейчас Пепсик — главный архитектор одного из муниципалитетов в окрестности Куэнки. (Такие все крутые у меня друзья в Эквадоре). На второй день после нашей встречи Пепсик решил, что я уже достаточно акклиматизировался в Эквадоре и пригласил меня есть народное кушанье эквадорской Сьерры — жареных морских свинок. После этого непростого испытания Пепсик повез меня в горы, в место, известное как Эль Кахас, на высоте 5 400 метров, это такой «незакрытый пуп земли», где часто происходят различные паранормальные явления, то тарелка пролетит, то святой снизойдет и т.д. Смесь озёр с облаками, странные леса хинного дерева (среди такого леса ощущение немного как в Парке Юрского Периода), холодрыга совершенно неэквадорская, и при наблюдении этих пейзажей самое главное — не бегать и вообще постараться избежать резких движений: кислорода в воздухе в 2 раза меньше, чем на уровне моря.
Потом была поездка с Пако в индейские общины возле Куэнки и в сувенирный центр, куда поставляют свою продукцию местные ремесленные кооперативы. Очень красивые и дешевые изделия из золота, серебра и различных красочных тканей. Потом я расслабился и просто начал покупать всё подряд. Цены раз в 10 ниже, чем в Чили, а выбор раз в 50 больше. Потом Пако поругался со всеми продавцами за то что они мне не скидывали цену. Потом мы пошли есть несколько килограммов печёных в специальных глиняных сооружениях свиных рёбрышек. Причем эти свинки были не морскими, а самыми настоящими. С хрустящей, как жареная картошка, корочкой.
Пако рассказывает, что хотя все эквадорские индейцы приняли христианство и от доколумбовых религий в Эквадоре ничего не осталось, у большинства индейских народов сохранилось поверье, что природа и космос цикличны и один цикл равен 500 годам. Поэтому сейчас, через 500 лет после испанской конкисты (конкиста была в кон. XV-XVI вв. — Webmaster), индейцы знают, что наступает другое время. Время всему вернуться на свои места. И подтверждение этого — растущее влияние в эквадорском обществе индейского движения.
Пепсик, в отличие от Диоса, — практикующий католик. В свободное от работы и досуга время он помогает крестьянам и индейцам проектировать дома и различные бытовые сооружения. Его шеф — мэр муниципалитета, где он сейчас работает, находится сейчас в Мексике, в Чьяпас, изучает опыт сапатистской демократии.
Дорога из Куэнки в Гуаякиль — крупнейший трёхмилионный город и порт страны, занимает около 5 часов. Почти вся дорога — это спуск с гор к побережью. Автобус, как самолёт, пробивает три уровня облаков и погружается в туман тропического прибрежного леса, где всё: стволы, листья, корни, цвета, цветы, звуки, да и сам туман, кажутся каким-то преувеличением, излишеством, бредовой фантазией.
Гуаякиль — главный коммерческий центр Эквадора, откуда по всему миру по морю расплываются контейнеры с бананами, кофе, какао и по небу разлетаются ящики со свежими цветами и морожеными креветками. Расположен в устье мутной от ила реки Гуаяс, которая примерно в 3 раза шире Днепра. Главные достопримечательности: исторический центр на центральном холме, старинное кладбище с обилием красивых склепов и где трудно не заблудиться и парк Игуан, в самом центре, где живет десятка два метровых игуан, ведущих себя как белки в киевском ботаническом саду. Очень жарко и высокая влажность. Горячей воды почти не у кого в домах нет, но она и не нужна. «Холодная» вода здесь не опускается ниже 25-26 градусов. Вообще, полноценным человеком здесь чувствовать можно только в тёмное время суток.
Гуаякильские регулировщики уличного движения в большинстве своём коротышки, поэтому они стоят обычно посреди дороги на специальных постаментах: так они виднее, что понижает вероятность быть сбитыми.
Машины и дороги намного хуже, старее и неухоженнее, чем в Чили. Все мои попытки пользования общественным транспортом заканчивались физическими мучительными упражнениями по подгибанию ног, загибанию рук, пригибанию головы, т.к. мои габариты явно не вписывались ни в какие местные нормы.
Гуаякиль — самый большой и нелюбимый большинством эквадорцев и иностранцев город страны. Он значительно грязнее, шумнее и неудобнее чистых, уютных и спокойных городов Сьерры. Уровень преступности здесь тоже, как и в любом другом порту, намного выше, чем в среднем по стране. Хотя, помня прогулки по вечерней Москве несколько лет назад, в Гуаякиле в любое время суток можно чувствовать себя достаточно уверенно. И поскольку этот город — главный деловой и торговый центр страны, работы и денег здесь значительно больше, чем в других местах.
Много колумбийцев, в большинстве своём, это крестьяне, бегущие со своих охваченных сорокалетней гражданской войной земель, которые не хотят быть пристреленными у себя дома за неправильный ответ на традиционный в этих случаях вопрос типа: «Вы за белых или за красных?».
Поскольку главной целью моей прогулки (по крайней мере, с формальной точки зрения) было решение «кофейного вопроса» для Чайника, постараюсь описать «деловую» часть этого мероприятия.
Когда я в первые дни в Гуаякиле слышал о «неэффективности» и «неконкурентоспособности» эквадорских фирм, мне было трудно представить что это может быть настолько правдой.
Вообще мой сегодняшний вывод — чтобы заниматься любым бизнесом в Эквадоре (хотя бы неделю), нужно научиться быстро и глубоко расслабиться. Причем желательно, с того самого момента, когда шасси самолета коснулись бетонки эквадорского аэродрома. В противном случае, можно вернуться с язвой.
И если неэффективность государственных предприятий, в принципе вещь ожидаемая и достаточно привычная, проблема Эквадора даже не в этом: абсолютное большинство частных местных и даже международных фирм в Эквадоре столь же неэффекивны и неповоротливы, как и государственные. А может и хуже.
Планируя мою деловую, «кофейную» часть поездки, я изначально расчитывал справиться со всеми делами за дня полтора, максимум два. Приятель, у которого я остановился в Гуаякиле, отдолжил мне свою машину, мне помогли найти шофера, я договорился с ним на два полных дня работы, чего исходя из моих «чилийских» подсчётов соотношения дел и часов, должно было быть предостаточно. Но заняло это у нас почти неделю. Без машины и шофера у меня ушло бы на это все наверное недели три. Дело в том, что на то, на что в Сантьяго у меня уходит в среднем 10-15 минут, в Гуаякиле может уйти полтора часа, может три часа, а может и целый день. Так что планировать время практически невозможно. Кроме того, шофер мой, не пропускал ни одной девицы, не посигналив ей, и не обложив со всех сторон комплиментами. Видимо, он демонстрировал мне таким образом свой тропический темперамент. Чтобы немного расслабиться, я сидел в машине и дегустировал различные сорта бананов, не известные ни Киеву, ни Сантьяго, и продающиеся здесь на каждом углу.
Дабы не быть голословным и проиллюстрировать неэффективность эквадорского частного сектора, приведу только три примера:
Пример первый. Отправление Чайнику по срочной курьерской почте образцов кофе (собирание этих образцов явилось отдельной эпопеей, которой нет места в этом сжатом деловом отчете о поездке). Так вот, когда все эти образцы были наконец собраны, упакованы, подписаны и пронумерованы, встал вопрос об их срочной отправке. По справочнику я нашел эквадорское представительство TNT. Это серьёзная международная фирма, наподобие DHL, только процентов на 20 дешевле. Звоню. Спрашиваю о стоимости отправки 5 кг. на Украину. Мне говорят, что приблизительно 130 долларов, но поскольку у них есть гибкая система скидок, мне обязательно что-то скинут. И спрашивают, не угодно ли сеньору отправителю, чтобы они прислали за посылкой продавца-посыльного, которому можно передать посылку и деньги и все будет без проблем и ОK. Я от этого окея сразу же отказался, потому что ознакомившись немного в предыдущие дни с эквадорским сервисом, представил себе, что передав образцы и деньги дома этому самому продавцу, я после этого вряд ли смогу уснуть, а если и усну, мне всю ночь будет сниться, как он теряет половину образцов по дороге, по дороге в офис решает поменять работу или же случайно благополучно со всеми образцами доезжает до офиса, но уходят они вместо Украины куда-нибудь в Уганду. Какая ему разница? Так что выезжаю прямо в центральный офис TNT. Там меня принимает региональный управляющий (в шёлковом галстуке, модельном костюме, туфлях, все как положено). Я с удовлетворением замечаю, что я в этот момент — их единственный клиент, т.е. нет очереди и отправка состоится немедленно. Но радовался я напрасно. Сначала пришлось долго убеждать этого господина, что Украина это не город в Австралии и не гора в Гималаях. Потом мы вместе долго искали тарифы на отправку и оказалось, что стоит это удовольствие не 130 со скидками (скидки только для постоянных клиентов), а 220 без скидок. В результате получаса переговоров, я его «скидываю» до 190. Потом замечаю, что при заполнении документов он случайно перепутал «получателя» с «отправителем» и допустил ещё несколько ошибок при заполнении. И вообще, такое впечатление, будто отправка этой посылки — первая в его жизни. Я сам сделал за него всю его работу. Потом возникла проблема с коробкой для посылки (в офисе он ничего подходящего не нашел) и он убрел ещё почти на час выискивать по соседним магазинам что-нибудь подходящее. (Вам это ничего не напоминает?). Общая продолжительность экзекуции составила почти два с половиной часа. Но самое интересное даже не в этом, а в том, что через два дня, когда я был уже в 500 км от Гуаякиля на заслуженном отдыхе на пляжу в Эсмеральдас, мне туда позвонил приятель, у которого я жил в Гуаякиле, и чей телефон оставил в TNT, он звонил мне, чтобы сообщить, что ему только что звонили из TNT и сказали, что, к сожалению, не могут отправить пока мою посылку, т.к. для этого им необходима ксерокопия моего удостоверения личности и при принятии от меня посылки мне об этом забыли сказать. Пришлось бегать по негритянскому селу Эсмеральдас, искать там единственный факс и срочно оправлять ксерокопию удостоверения.
Пример второй. Поиск морского перевозчика кофе из Гуаякиля-папы в Одессу-маму.
Обратился я в эквадорское отделение одной крупной международной фирмы по морским перевозкам. Поскольку я иностранец, а иностранцев в «развивающихся» странах любят, меня там принимает опять же местный управляющий. Угощает кофе. Начало хорошее. У меня к нему два вопроса: стоимость и сроки доставки груза в двух разных типах контейнеров. Заканчивается это дело подробным экскурсом в школьный (даже, наверное, дошкольный) курс географии. Т.е., на мое объяснение того факта, что Одесса — порт Чёрного моря, следует его смелое предположение о том, что груз, значит, должен идти через Балтику. Приходится вести его в соседний кабинет и продолжать разговор у карты. На следующем этапе он усомнился, есть ли проход из Средиземного моря в Чёрное. Пришлось на пузе клясться что Босфорский пролив существует и корабли по нему успешно плавают. Это такой разговор с управляющим фирмы по морским перевозкам… Может быть по этому, все нормальные ребята, такие как пепсики и дьосики с такой легкостью занимают в Эквадоре всякие ключевые посты?… И это, к сожалению, ещё не все. Вышеописанный разговор (о море, Босфоре и пр.) происходил около 9 утра. Мой собеседник попросил перезвонить ему в 12 того же дня, чтобы сообщить мне тарифы и сроки. Когда я перезвонил в полпервого, он попросил подождать ещё немного до четырёх. После моего звонка в пять, он попросил перезвонить ему завтра… Оставшиеся 12 дней в Эквадоре он ежедневно кормил меня «завтраками», так что пришлось улетать, так ничего и не добившись.
Пример третий. Я решил перенести дату вылета на несколько дней и с этой целью отправился в аэропорт, в представительство эквадорской авиакомпании ТАМЕ, на которую у меня был билет. В представительстве ТАМЕ в аэропорту мне сообщили, что все офисы компании в Гуаякиле закрыты и единственный способ перенести дату вылета это звонить в генеральный офис ТАМЕ в Кито (т.е., в столице) и делать этот перенос по телефону, который был выдан мне там же, в написанном на кусочке бумажки виде. На третий день попыток дозвониться по междугородке (телефонная связь в Эквадоре так себе) выяснилось, что этот телефон не ТАМЕ, а боливийской авиакампании ЛЛОЙД. А открытый офис ТАМЕ я случайно нашел на следующий день гуляя по центру Гуаякиля, где мне без вопросов за пять минут (!) поменяли билет.
Кстати, по поводу связи. Звонки за границу из Эквадора очень дороги (в Киев около 4 долларов за минуту). В трёхмилионном Гуаякиле есть только два места, где существует услуга по отправке международных факсов: на главпочтамте и на центральном автовокзале. Так что изначально написанные по наивности двухстраничные факсы для Чайника в конце концов пришлось читать ему на одном дыхании быстро и без запинки по телефону. С получением денег по Western Union тоже лажа: хотя офисов Western Union везде полно, нужно обойти пол-Гуаякиля, чтобы найти хоть один, где есть наличные доллары в сумме больше 300-400…
Так что, в определённом смысле, я чувствовал себя в Эквадоре совершенно как дома. Хотя на самом деле, это было намного круче. И ещё с той разницей, что наш халтурщик, бюрократ или алкоголик способен творить подобные чудеса за какие-нибудь 20-60 долларов в месяц, а его эквадорский собрат по несчастью, будучи региональным управляющим крупной международной фирмы, получает где-то по 4-5 тыс. долларов. А результат один и тот же. Вывод: есть в мире вещи, над которыми деньги не властны. И мораль: в Эквадор надо ездить не по делам, а на отдых.
До того как мы перейдем к теме отдыха, закончу с темой работы. В данном случае, это тема кофе.
Кофе в Эквадоре хороший. Поскольку Эквадор — ближайший сосед Колумбии (и когда-то входил в состав Великой Колумбии), там произрастают те же, что и в Колумбии, сорта кофе, и земля и климат тоже практически идентичны колумбийским.
Предприятия по производству кофе напоминают больше фабрики по производству кокаина из плохих американских фильмов. Высоченные крепостные стены, колючая проволока в несколько рядов, прожектора и многочисленная охрана, вооружённая автоматическим оружием, с лицами колумбийских бандитов под сомбреро. Всё время во мне присутствовало сомнение, а не производится ли там ещё что-то кроме кофе? Кофе в зёрнах тоннами сушится прями на асфальте. Физиономии управляющего персонала тоже за редким исключением бандитские (ну, в лучшем случае, просто жульнические). Как говорит об этих случаях один знакомый кубинец, «с таким лицом нельзя быть хорошим человеком». В офисах правления этих фирм тоже какая-то нездоровая мафиозная роскошь. И повсюду — портреты нынешнего президента Эквадора Густаво Нобоа — семья которого владеет большинством кофейных плантаций. В одном из этих офисов у меня родилась моя собственная (и, кажется, не столь далёкая от правды) теория о настоящих причинах долларизации в стране: семье Нобоа надоело держать свои сбережения в эквадорских сукре и она решила перевести их в доллары.
Из других замечательных событий в городе Гуаякиле стоит упомянуть ещё два:
По неожиданному знакомству, мне удалось побывать на главном канале эквадорского телевидения, побеседовать с директором и ведущим одной популярной программы и оставить ему полную подборку материалов Мимиричи. Пообещал ответить. Другую подборку материалов (2 видеокассеты и папку) я оставил в Куэнке жене Пепсика, которая постарается что-то с этим сделать в период их гастролей в Чили. У неё неплохие связи с культурной администрацией муниципалитета Куэнки. Речь в обоих случаях идет только о возможной продаже спектаклей (включая перелёт из Чили и пребывание в Эквадоре).
В обмен на услугу по организации встречи на телевидении, помогавший мне товарищ попросил (поскольку я был с машиной) меня отвезти его с больной собакой к ветеринару (он заядлый (?) собаковод). В результате в дороге собачка (величиной с небольшую лошадку) чего-то испугалась и обгадила нам всю машину.
И все-таки самой интересной, привлекательной, экзотической частью Эквадора был для меня Эсмеральдас — небольшой городок на северном побережье, возле колумбийской границы. Эсмеральдас окружен густыми тропическими лесами и ещё каких-то лет 30 назад считался одним из самых отдалённых и малодоступных мест страны. Замечателен Эсмеральдас тем, что почти все жители его — негры. Лет 300 назад возле берегов места, известного сегодня как Эсмеральдас, затонул испанский корабль, везший африканских рабов в колонии Нового Света. Спасшиеся от рабства рабы, выбрались на берег, поразились схожести здешних пейзажей и климата с далёкими африканскими и остались там жить. В течение более чем века, непроходимые джунгли скрывали этот райский уголок от цивилизации и рабовладельцев. Когда же властям наконец удалось добраться до Эсмеральдаса, рабство в Эквадоре было давно отменено. «Эсмеральдас» понятие достаточно относительное; вокруг зтого городка на побережье и в глубине материка немало других негритянских поселений, просто Эсмеральдас это сегодня районный центр, некое подобие африканской столицы Эквадора.
Именно туда я хотел попасть как можно быстрее и спешил поскорее покончить с затянувшейся в Гуаякиле кофейной историей.
И вот наконец еду на большом зелёном автобусе компании «Трансэсмеральдас», все окна которого всегда открыты, все 9 часов дороги в автобусе вовсю звучит монотонно-сентиментальная тропическая музыка (какой-то колумбийский «Ласковый Май»), у меня в ногах — литра два апельсинового сока «Тампико» в странной посуде, напоминающей канистру, полчаса назад этот сок был вынут из холодильника, ещё через час он начнет закипать. Есть почему-то не хочется. «За бортом» зелёного автобуса — неописуемый пейзаж, состоящий из саванн, банановых, манговых, папайевых и кокосовых плантаций (наверняка и множество других, но нет в моем бедном киевски-сантьяжском словарном запасе терминов для определения десятков странных фруктов и овощей, произрастающих на пути). Пытаюсь сфотографировать из открытого окна момент орошения проплывающей мимо банановой плантации, но предусмотрительный «бортпроводник» автобуса вовремя успевает подбежать и закрыть окно перед моим носом. Через пару секунд в стекло с силой бьет струя из оросительной установки. На обочине дороги то и дело — скелеты каких-то больших животных. В прогретом солнцем воздухе — стервятники. На полях, как у нас (на Украине и в Чили) коровы, пасутся горбатые быки зебу и по их спинам и головам ходят маленькие белые цапельки и выковыривают из них паразитов. В общем, полная Африка. Большинство проезжаемых местных жителей — мулаты и негры. Индейцами здесь и не пахнет. В день Киева на Майдане Незалежностi индейцев бывает гораздо больше, чем в любой день в году в этой части эквадорского побережья. Большинство домов — на сваях и на платформах, поднятые на полтора-два метра над уровнем земли. К дверям ведёт нечто наподобие вымосток длиной по 10-50 метров. По этим же «вымосткам» некоторые ездят на велосипедах. Видимо, в какое-то время года эти земли просто заливает водой. Мосты над живописными мутными реками, в которых видны каноэ. В многочисленных болотах и болотцах, встречающихся по дороге, люди с сачками ловят знаменитых эквадорских креветок. Это дорогой деликатес в хороших зарубежных ресторанах. Здесь это — дешёвая пища для бедняков. Примерно как икра в «Белом солнце пустыни».
Сейчас, маленькое отступление. Потом станет понятно почему и к чему. Первым эквадорским приятелем, встретившим меня в аэропорту Гуаякиля был Хулио Сесар (в переводе Юлий Цезарь). Друг Пепсика и Дьоса, закончивший лет 6 назад КИИГА. Он и его семья происходят из Эсмеральдас. Он был пару раз у меня дома в Киеве, но я, честно говоря, не помню. Главное, что в аэропорту он меня узнал. Всё время пребывания в Гуаякиле, т.е., в общей сложности больше недели, я жил у него дома (он живет с мамой и сестрой). Он и его семья прекрасные люди и принимали меня прекрасно и помогали мне решать все бытовые и рабочие проблемы. Он отдолжил мне свою машину на все время моего пребывания в Гуаякиле. Хулио Сесар очень скучает по Киеву, в Киеве участвовал в каком-то украинском фольклорном коллективе (где этот юный негритёнок когда-то, видимо, был гвоздем всех программ), после первой порции рома он исполнил нам и «Пiдманула-пiдвела» и «Галю» и «Соловейко7raquo; и пр. Потом заставил писать ему тексты всего Розенбаума, Окуджавы и Высоцкого. И старался говорить со мной по-русски, т.к. ему больше не с кем. Сейчас он — генеральный управляющий отделом материального обеспечения крупнейшей частной эквадорской авиакомпании SAETA. Фирма эта уже год как на грани банкротства. Зарплату ему не платят с февраля, обещая вот-вот… Если простым служащим хозяева SAET'ы иногда что-то отстегивают, он сам, поскольку является управляющим, «должен7raquo; продолжать работать на чистом энтузиазме, причём по 9-10 часов в день, и часто в выходные, надеясь что всё само собой как-нибудь образуется. На свои старые сбережения он содержит семью и понимает, что остаётся их в общем-то ненадолго. (Новость последней минуты: вчера я получил от него e-mail о том, что он принял решение на следующей неделе сложить свои высокие полномочия управляющего SAET'ы и лететь в Майами искать любую нормально оплачиваемую работу по специальности, т.к. он хороший специалист, любит авиацию и должен помочь маме и сестре, которые не могут прожить на свои среднеэквадорские зарплаты, хотя обе работают по 9 часов в день. Когда мы беседовали в Гуаякиле, он говорил, как не хотелось бы ему уезжать из Эквадора).
Но вернемся к теме Эсмеральдас. В первый мой вечер в Эквадоре (и в доме Хулио Сесара) у нас возникла следующая дискуссия: говоря о своем родном городе Эсмеральдас, где живут его отец и ещё четверо братьев (Хулио Сесар из очень бедной, как и большинство эсмеральдцев, семьи), он сказал что не вернулся бы туда и вообще ему там не нравится, т.к. народ очень праздный, никто абсолютно ничего не хочет делать, все предпочитают всю жизнь бухать и веселиться, живя по уши в грязи. А чтобы жить лучше, надо работать, а этого в Эсмеральдас никто не хочет делать. А голодать там невозможно, потому что природа в этих местах слишком щедра, манго и бананы растут сами, в течение всего года температура не опускается ниже 25 градусов, никто не мерзнет, все привыкли к слишком лёгкой и удобной жизни и к чему им её менять… В ответ на эти слова моего друга, я грудью встал на защиту бедных негров Эсмеральдас и сказал ему, что если ты родился на земле, где Бог и Природа настолько добры и щедры, что всё растет само, ты не голодаешь и не мёрзнешь и можешь просто жить и радоваться жизни и общаться с ближним, природой и богом, не заботясь о куске хлеба — это твое полное право, и если откуда-то придёт какой-то гринго со стеклянными бусами и своей сказкой о прогрессе, чтобы превратить тебя во вьючное животное или торгаша (а третьего почти никогда не дано) — у тебя есть все права, чтобы защищать этот твой образ жизни и твой образ мыслей, которых этот гринго скорее всего никогда не поймёт. (Чилийские индейцы мапуче ещё 500 лет назад начали называть испанцев, а сегодня называют чилийцев, словом «уинка». «Уинка» на языке мапуче значит «вор»).
Такова было моё понимание реальности славного города Эсмеральдас в первую ночь в Эквадоре. В результате немного затянувшейся поездки в оный город, оно несколько изменилось. Что только подчеркивает, что человеческая реальность всегда куда сложнее, чем какие бы то ни было рамки или стереотипы. Я не отказываюсь от своих слов и мыслей моего первого ночного спора с Хулио Сесаром. Но, проведя пару дней в Эсмеральдасе, я не могу не признать его правоту во многом.
Теперь попробую по-порядку.
Зелёный автобус приехал в Эсмеральдас поздно ночью. На остановке меня ждал брат Хулио Сесара, с сохранившимся, видимо, с времен крушения корабля работорговцев, древним испанским именем Олипио. Экзотика чёрной столицы Эквадора в центре Эсмеральдас в 11 ночи била через край, но Олипио увел меня от центра экзотики домой, т.е. в эсмеральдский дом семьи Хулио Сесара, расположенный в живописном старинном квартале с интригующим названием Boca de Lobo — «Волчья Пасть».
Народ в «Волчьей Пасти» оказался на редкость общительным и дружелюбным. Он кучковался на ступенях входов в старые колониальные дома и наливал. С полуоблупленной стены экзотического квартала победно виднелось изображение серпа и молота и вдохновляло на новые свершения. (Хотя, говоря о символике, точнее основные занятия местного пролетариата следовало бы отразить рисунком сачка для ловли креветок и бутылки, как повода и в то же время следствия братского общения: потому что нет в Эсмеральдас ни пшеничных полей для жатия, ни сталеплавильных комбинатов для кования. Вместо полей — болота с кишащими в них членистоногими деликатесами и вместо доменных печей — плантации сахарного тростника для приготовления рома). Те, что уже или ещё не кучковались, просто лежали, точнее, висели в гамаках многочисленных комнат и балконов, и слегка покачивались в такт барабанному ритму музыки, звучавшей на полную мощность и абсолютно отовсюду.
Приняли меня с приязнью, и отхлебнув пару раз из единственного пластикового стакана, активно ходившего по кругу, я быстро и легко влился в компанию. Стоял теплый тропический вечер. Рома было много. Зайдя в туалет, я встретился взглядом с большой зелёной ящерицей, сидевшей на полотенце возле душа. Через пару часов (где-то в районе часа ночи) принимавшая меня компания предложила продолжить общение на пляже, в районе дискотек. Радостной чёрно-белой (за счет моего присутствия) толпой мы вышли в город. Видя это издалека, наверное можно было подумать, что племя каннибалов ведёт на съедение какого-нибудь пойманного кука.
Быстро и без труда мы поймали два такси, в каждое из которых втиснулось человек по восемь. Первое, что сделал наш таксист, это попросил разрешения допить из горла остававшуюся у кого-то из нас в руках треть бутылки рома. После этого мы поехали на пляж. По дороге сбили собаку.
Пляж в Эсмеральдас — это тёплый и необычно тихий Тихий океан (волна как в Азовском море в безветренную погоду), песчаный берег и длинная, приблизительно с километр набережная, где почти все сооружения — дискотеки и пабы с разноцветными огнями, музыкой и запахом жарящегося мяса. Температура — градусов 20-25. Вся набережная заполнена праздношатающимися, из которых процентов 95 — негры и мулаты. Поскольку здесь, как впрочем и в любом другом месте Эсмеральдас, отовсюду звучит музыка — все танцуют. Даже полицейские и военные (нечто совершенно немыслимое для Чили) пьют, танцуют и веселятся наравне со всеми. В общем, полная идиллия. Чунго-Чанго какое-то. Для дополнения райского пейзажа осталось представить себе фигуры множества танцующих мулаток и вообразить запах тропических цветов, доносимый ветром из близрастущего леса.
И поскольку такому танцору, как я, на дискотеках обычно делать совершенно нечего, пришлось пару часов просто побродить по набережной, сделав сосредоточенное лицо и вид, будто кого-то ищу. В результате этой ознакомительно-успокоительной прогулки удалось с недоумением отметить следующее: мужских туалетов в дискотеках нет, вместо них — просто открытый продольный писсуар вдоль одной из стен, т.е. на одном пространстве с танцующими. Такая вот местная романтика. Но как оказалось, большинство присутствующих в качестве писсуара предпочитает пляж. В любой момент, выйдя на ночную набережную, можно было видеть одновременно десятки спин, хозяева которых одновременно мочатся на песок пляжа. И темные пятна на песке — следы недавно отмочившихся. Загорать на этом пляже мне почему-то быстро и навсегда расхотелось.
Утром следующего дня удалось отметить ещё одну местную особенность: музыка в домах Эсмеральдас врубается примерно в 6 утра, причем сразу громко. По степени интенсивности звука, моё первое утро в Эсмеральдас сначала напомнило мне ночную учебную тревогу во время армейской службы. Но по подъёму, вместо зарядки, первым, что мне предложили, был все-тот же вчерашний пластиковый стакан, но уже с новой порцией рома. Когда я попытался спрятаться в туалет, на меня опять понимающе уставились грустные глаза старой негритянской ящерицы.
В общем в доме меня принимали хорошо, но на все мои сначала намеки, а потом просто мольбы о том, как бы и с кем бы можно посмотреть город и местные достопримечательности (кроме рома), меня успокаивали, со всем соглашались, говорили, что ещё рано, пили ещё ром и ещё пиво и опять засыпали в гамаках, несмотря на орущую во всю хуановскую музыку. Пришлось брать инициативу в свои руки. Уже после обеда (о местной кухне — разговор отдельный) во время очередной беседы за очередной бутылкой, я случайно узнал, что один из моих собеседников — а точнее, самый молодой и самый чёрный из них — изучает туризм в местном институте и хочет в будущем быть туристическим гидом и работать с иностранными туристами. План созрел мгновенно. Я схватил его за руку и меня понесло. Я говорил ему о том, как повезло ему, что мы познакомились, что мы коллеги и что я тоже несколько лет проработал в туризме (что на самом деле правда) и что туризм — дело не теоретическое, а совершенно практическое (что тоже правда) и что ему срочно необходима практика по ознакомлению иностранцев с достопримечательностями Эсмеральдас (почти правда), и что я готов стать его первым подопытным кроликом (совершенная правда). Таким образом, я достал себе негра на всё оставшееся в Эсмеральдас время. Артуро оказался очень хорошим парнем и почти всем, что мне удалось узнать и увидеть в Эсмеральдас, я обязан ему.
При первом же дневном выходе в город, я был неприятно поражен отсутствием урн и обилием мусора на каждом шагу. На мой вопрос почему, мне сказали, что это мунициалитет экономит на мусорниках, но моё мнение — будь в Эсмеральдас хоть по три уличных урны на жителя, народ не привыкший с детства к существованию урн, будет как обычно, аккуратно складывать вдоль тротуаров шкурки съеденных бананов и скорлупу выпитых кокосов. Чтобы опровергнуть возможную расистскую интерпретацию этих реалий, скажу, что все немногие белые, живущие в Эсмеральдас, ничем кроме цвета кожи, от местных жителей не отличаются, а все местные негры, желающие изменить свою жизнь к лучшему, просто уезжают из Эсмеральдас (как в случае с моим другом Хулио Сесаром).
В этот же первый день негритёнок Артуро отвез меня на другой, не описанный пляж, и мы искупались в тёплом море. Зона прилива — метров 20 влажного песка. Дальше песок сухой. Артуро берет в руки немного сухого песка и говорит мне, что негры Эсмеральдас называют этот песок мёртвым. Потому что ветер делает с ним, что хочет.
Порции местной кухни очень большие. Вместо жареной и вареной картошки — жареные и вареные бананы. Это в несколько раз дешевле. Вообще, из бананов здесь готовятся десятки самых разнообразных блюд. Самое распространенное и невкусное из них («хлеб Эсмеральдас») — холодный колобок величиной в крупное яблоко, который лепится из массы банана, яйца, кукурузной муки, сахара и не знаю чего ещё… Одно из популярнейших блюд — мангровые сухопутные крабы, сваренные в кокосовом молоке. Это как раз ничего, если бы только их не ели с внутренностями, глазами, жабрами, как принято среди местных гурманов. А вообще моим спасением было обилие всяческих плодов и фруктов и жареной свинины. К счастью, в отличие от Чили, никто в Эквадоре не знает, что такое холестерин; в отличие от долларизации, эта североамериканская мода до Эквадора пока не дошла.
Теперь пора перейти к антикоммунистической части моего повествования. (Да, именно так, от расизма к антикоммунизму). Одной из основных (хотя, слава Богу, не единственной) темой бесед была политика. Причём, в самом худшем, поверхностном смысле этого слова. Дело в том, что как оказалось, большинство полуграмотных жителей Эсмеральдас считают себя сторонниками марксистско-ленинской идеологии. Точнее даже, ленинско-сталинской. По крайней мере, в местном эквиваленте «Правды» рядом со знакомым профилем Ильича, красуется другой не менее родной — Иосифа Виссарионовича. Все исправно ненавидят мировую буржуазию и всегда, когда я пытался вежливо отказаться от постоянно искавшего меня пластикового стакана, по взглядам окружающих я понимал, что вот так ещё откажусь пару раз и за это навсегда буду причислен к пресловутой гидре. Причем, без права на реабилитацию. Как впоследствии выяснилось, изначально восторженному приему я отчасти обязан тому, что в глазах моих новых знакомых я являюсь соотечественником «Пепе Сталина». После трёх дней мучительных разъяснительных и общеобразовательных бесед мнение нетрезвой общественности «Волчьей Пасти» разделилось: половина в общем согласилась с моими доводами и пришла к выводу, что, чтобы продолжать дебаты «на равных» с «посланцем страны Великого Октября» им необходимо ещё «учиться, учиться и учиться», другая половина решила, что я в лучшем случае буржуазный ренегат, а в худшем — агент ЦРУ (это в ответ на мою товарищескую критику, что товарищи из Эсмеральдас живут по уши в дерьме) и перестали передавать мне свой пластиковый стакан.
Марксистско-Ленинская Рабочая партия Эквадора (компартия) является довольно гнусной тоталитарной сектой, которая уже давно находится на ножах со всеми остальными общественными движениями и организациями страны, обвиняет Конфедерацию Индейских Народов Эквадора в буржуазном реформизме (за то что индейцы не хотят насилия, диктатуры пролетариата и демократического централизма). Тем не менее, секта контролирует систему начального образования в Эсмеральдас и с детства прививает наивным негритятам побережья шариковские идеи. (Возможно, что он и прав. Коммунисты бывают разные, «чёрные, белые, красные»… Наши эквадорские товарищи — маоистская Марксистско-Ленинская Коммунистическая Партия Эквадора — Webmaster.)
Где-то на третий день, устав от рома и политических баталий я захотел просто на пляж. Километрах в 20 от Эсмеральдаса находится Атакамес — небольшая прибрежная деревня, являющаяся в последние годы главным курортным местом зоны. Быстро собрав вещи и оставшиеся деньги, стараясь не разбудить спящих в гамаках камарадас, дабы избежать прощальных слез и пения «Интернационала», я тихо и незаметно свалил в Атакамес. Там я без труда снял за 3 доллара номер с душем на самом побережье и налегке отправился бродить по набережной и по самому селу. Атакамес (как и весь мир, наверное) разделен на две совершенно различные между собой части: меньшая его часть — процентов 10 площади — набережная с ресторанами, отелями, дискотеками и нарядными шалашами на пляже, предназначенными для распития коктейлей до и после окунания в море температуры тех же коктейлей; и вторая часть — бедная, как и вся эквадорская Коста. Но и в этом есть один трудноподдающийся нашему пониманию парадокс. Эта зона побережья (Эсмеральдас, Атакамес и пр.) будучи пограничной с Колумбией, является главным путем котрабандного ввоза наркотиков (кокаина) в Эквадор и все близлежащие страны. В Атакамесе, за счет обилия туристов в течение всего года, большая часть взрослого населения так или иначе участвуют в наркобизнесе. Кто не продает, тот по крайней мере хранит небольшие партии кокаина дома. Попадая сюда из Колумбии оптом, он очень дёшев. А учитывая последние денежные реформы и сопровождавшую их инфляцию, многие вкладывают здесь деньги в кокаин, как в других частях света в моменты финансовых катаклизмов деньги вкладывались и вкладываются в золото и драгоценности. Но странно и интересно при этом другое. В результате этого участия в наркобизнесе, по беднейшим домам Атакамеса круглогодично и круглосуточно циркулируют довольно крупные суммы денег. Суммы, достаточные для того чтобы радикально изменить качество жизни в этих домах, где больше половины детей проводят детство, одетые в старое тряпье, ковыряясь в грязи, а большинство взрослых пролеживают жизнь в гамаках ежедневно обпиваясь и обкуриваясь различной изобилующей здесь отравой, время от времени занимаясь мелкой торговлей и проституцией. Но по большому счету, поскольку ни мерзнуть, ни голодать здесь невозможно, а работать никто не привык, все эти воображаемые мной перемены никому здесь не нужны, жизнь течёт по инерции, время тоже… и насколько поразительно было видеть столько человеческого достоинства у полуголодных индейцев на продуваемых ледяными ветрами горах Сьерры, настолько трудно было обнаружить хоть проблеск чего-то подобного среди жителей нищих кварталов Атакамеса. Здесь я впервые видел, как мусор просто выбрасывается через окна собственного дома в собственный двор или как буднично в тот же двор, в котором возятся дети, производится мочеиспускание прямо со ступенек главного входа, дабы не спускаться и потом не подниматься.
Вдоволь насытившись этими экзотическими впечатлениями, я пошел нагуливать аппетит (чего добиться после всего увиденного было совсем непросто) на набережную. Было ещё достаточно рано и я решил выбрать себе ресторан на вечер (среди десятков бразильских, аргентинских, итальянских, французских и прочих.). И не стал днем есть, чтобы оставить побольше места.
Вообще, как оказалось, пассивный отдых на пляже в одиночку, даже если это происходит на негритянском пляже в Эквадоре, занятие само по себе достаточно тоскливое. Наконец, присмотрев пару симпатичных мест на вечер, я решил искупаться. Тогда ещё я не знал, что дилемма с ресторанами решится сама, причем гораздо быстрее и проще, чем казалось. Оставив вещи на берегу, я, не снимая очков, вошёл в парной океан.
И поскольку я был единственным белым на всем обозримом пространстве пляжа и тем самым для местных жуликов был сильно похож на туриста, купаться я пошёл в очках, с тем, чтобы из моря присмотреть за оставленными на берегу вещами. Пока я бдительно всматривался в происходящее на берегу, сзади ко мне подкралась волна. Несомый этой волной, я каким-то чудом успел схватить смываемые с носа очки. Но одну линзу из оправы море все же вымыло. Поискав минут пятнадцать в Тихом океане пропавшую линзу, пришлось смириться с потерей и отправиться в отель за запасными очками. На этот раз, я предусмотрительно оставил новые и последние очки на берегу и пошёл перед ужином докупываться.
Теперь представьте следующую картину. Жаркий день на северном побережье Эквадора. В небе — пеликаны и стервятники. В море — купальщики и медузы. Звучат ритуальные барабаны. По полупустынному пляжу идет одинокий негр. Впереди на пути у негра — лежащие на песке шорты 50-го размера, под ними — банан (но не из тех что для жарки или варки, а тот, что для денег). Рядом с банановыми шортами — шлёпанцы на которых часы и очки. За несколько метров до удивительной находки, негр замедляет свой темп и наконец останавливается. Потом он внимательно смотрит по сторонам. Но в небе — всё те же птицы, а в море — всё те же купальщики. И никто не выскакивает из него пробкой на спасение своих шорт 50-го размера. Негр ещё больше удивляется и задумывается. В результате нескольких секунд колебаний, он решает, что хозяин всех этих вещей скорее всего уже давно утонул, и они ему больше не понадобятся. Печально взглянув на море, негр подбирает банан и часы и быстро уходит вдаль по пляжу. Откуда-то издали по-прежнему победно звучат барабаны.
В результате этого купания мне так и не удалось узнать, какие рестораны в Атакамесе лучше — бразильские или же всё-таки французские. Но поскольку мой отель был уже оплачен на весь срок «отдыха», пришлось ещё два дня исправно купаться и хотеть жрать. А потом — долгожданный зелёный автобус в Гуаякиль, и оттуда — ещё более долгожданный самолет в Сантьяго.
Так окончилась первая в истории миссия по организации прямых поставок латиноамериканского кофе в Украину.