А. Схивия, О. Торбасов


Исторический символизм

Соглашение о стратегическом сотрудничестве Компартии Китая и «Единой России» от 2 июня 2009 года не вызвало особого недоумения у любого уважающего себя левого. Оно и правильно — событие это не является каким-то эксцентричным поступком буржуазных политиков, решивших на всеобщую потеху слететь с катушек. На самом деле соглашение «медведей» о сотрудничестве с КПК было лишь пролонгацией пакта, заключённого ещё в 2004 году. Резала слух разве что ассоциация «коммунисты-единоросы», что, в общем-то, тоже не является чем-то необычным для России, «самая крупная левая партия» которой — КПРФ — лишь спекулирует своим названием на рынке политической проституции.

Партия зюганистов вовсе не является левой или коммунистической, более того, её нельзя назвать даже социалистической или социал-демократической, поскольку КПРФ есть не что иное, как сборище национал-патриотов, чьи имперские и консервативные идейные установки во многом сходятся с оными у той же «Единой России». Про «коммунистичность» КПК и говорить нечего — из этой, некогда революционной, а ныне принимающей в свои ряды олигархов, партии давно выветрились любые намёки на левые идеи.


Реставрация капитализма в Китае

Пережившее Культурную революцию правое крыло КПК, стремившееся отказаться от социализма, в 1970-х годах начало брать реванш. В октябре 1970 г. на смену погибшему в результате дурацкой авантюры Линь Бяо пришёл меднолобый Е Цзяньин (это его зятю, пианисту Лю Шикуню, хунвэйбины сгоряча сломали руку), в марте 1973 г. был реабилитирован и занял важную должность в правительстве главный рыночник Дэн Сяопин. Великий кормчий слишком поздно понял, что тот так и не раскаялся. После смерти Мао в сентябре 1976 года произошёл путч; группу сподвижников Председателя во главе с его вдовой Цзян Цин заключили под стражу, а новое руководство за последующие два года провело масштабную контрреволюцию.

Вслед за массовым возвращением к рулю правительственных, профсоюзных, академических и культурных учреждений подвергавшихся критике хунвэйбинов партийных бонз были реабилитированы «чёрные элементы» (бывшие помещики и т. п.), представительство буржуазии («патриотически настроенные деятели» и «возвратившиеся из-за границы соотечественники») в парламенте, ВСНП 5-го созыва, значительно расширилось (почти до 10 %), как и офицеров. Напротив, заметно сократилось представительство рабочих, крестьян и рядовых солдат (с 72 % до 62 %), а также национальных меньшинств (с 15—16 % до 11 %). Молодые выдвиженцы Культурной революции подвергались множественным чисткам и шельмованию. «Банда четырёх» (Цзян Цин, Яо Вэньюань, Чжан Чуньцяо, Ван Хунвэнь) была приговорена к смертной казни (её, правда, заменили пожизненным заключением), племянник покойного Председателя Мао Юаньсинь загадочно исчез. Была «вычищена» почти половина прежнего состава Постоянного комитета ВСНП — в основном, деятели профсоюзных, комсомольских и женских организаций провинциального уровня. Смещены многие армейские руководители, включая командующего артиллерией НОАК Чжана Дачжи, политкомиссара ВВС Фу Чуаньцзо и двух замов командующего ВВС. Репрессированы активистки женских организаций, включая министра здравоохранения Лю Сянпин и первого секретаря Пекинского горкома комсомола Се Цзинъи. Под конец даже формальный глава государства Хуа Гофэн показался слишком левым и был принуждён к самокритике.

На селе расцвели ростовщичество и спекуляция, кулаки и зажиточные середняки обогащались, в то время как обречённая на единоличное хозяйство бедняцкая масса разорялась. В промышленности шли сокращения, сопровождавшиеся увеличением производственных заданий; было прямо заявлено об ориентации на «рабочую аристократию», обладающей высокой квалификацией и занятую (зачастую «по блату») на крупных предприятиях, ширилась система её подкупа за счёт большинства.

В июле 1979 г. партийное руководство принесло официальные извинения задвинутому двадцатью годами ранее экономисту-мальтузианцу Ма Иньчу, приняв на вооружение его взгляды. Если прежде считалось, что «у человека не только голодный рот, но и пара рук, которыми он творит мир», то теперь стала проводиться жестокая политика «одного ребёнка». Ревизионисты без зазрения совести воспользовались для экономического рывка порождёнными «демографическим взрывом» рабочими руками, сами же привели страну к невиданному половому дисбалансу и угрожающему старению населения.

Антимаоистская компания столкнулась с сопротивлением части партийных кадров, прямо называвших программу «четырёх модернизаций» «пропагандой капитализма и правого уклона», и особенно народа, страдавшего от капиталистических преобразований и недовольного всё более наглой пропагандой буржуазного образа жизни. Поэтому ревизионисты пошли на ограничение демократии. При избрании ВСНП сессии собраний народных представителей ниже провинциального звена не проводились вовсе, проект конституции на публику не выносился. А в марте 1978 г. пекинское руководство запретило распространять настенные газеты-дацзыбао, в которых народ по привычке продолжал критиковать высокопоставленных чиновников. Прежде Мао говорил массам: «Если в Центральном Комитете обнаружится… ревизионизм, то вы можете бунтовать». Теперь такие попытки беспощадно пресекались.


Бунт у Врат Небесного Спокойствия

Одним из самых значимых проявлений репрессивного характера нового китайского руководства в отношении народа стали события на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 года, за два дня до 20-летней годовщины которых правящие партии РФ и КНР обменялись братскими рукопожатиями. Негативно относясь ко всякого рода конспирологическим бредням, мы вовсе не связываем сакральными нитями эти два события, однако некий исторический символизм тут просматривается…

Итак, что же творилось на главной (кстати, самой большой в мире) пекинской площади в 1989 году? Основные выступления проходили на площади Тяньаньмэнь с 27 апреля по 4 июня. Протестующие разбили палаточный лагерь на площади, традиционно используемой как место массовых протестов, и оставались на ней более месяца. Это, естественно, не могло радовать власти, и 20 мая в Пекине было введено военное положение, а в конце месяца было принято принципиальное решение разогнать протестующих силой. Утром 3 июня невооружённые армейские части пытались войти на площадь, но были отброшены, а поздно вечером в Пекин вошли военизированные подразделения с танками, которым протестующие уже не смогли оказать сопротивления. После подавления протестов правительство произвело масштабную серию арестов среди оставшихся бунтовщиков, наложило запрет на распространение иностранной прессы и поставило под строгий контроль освещение событий в СМИ. Число погибших в ходе столкновений 3—4 июня 1989 года до сих пор остаётся невыясненным; оценки колеблются от нескольких сот до более десяти тысяч человек. Пресловутая дэнсяопиновская кошка «не важно какого цвета» перестала довольствоваться мышами и принялась пожирать людей.

Требования и социальный состав протестующих на Тяньаньмэнь в 1989 году были весьма неоднородными. Либеральная пресса любит изображать жертвы «тоталитарного коммунистического режима» (хотя даже она всё больше вынуждена признавать отказ КПК от коммунизма) поборниками скорейшего и полнейшего перехода к рыночным механизмам в экономике. Мелкобуржуазная интеллигенция действительно полагала, что вся беда в тоталитарных методах и нехватке капитализма. Но другая часть интеллигенции, рабочие и бедные крестьяне считали, что реформы в Китае зашли слишком далеко, а возникшая в результате рыночных экспериментов высокая инфляция и безработица угрожает им и их семьям. Интересно, что протестующие пресекли реакционную выходку правых элементов, возжелавших запятнать краской портрет Мао Цзэдуна, выставленный на мавзолее.


Народ против!

События на площади Тяньаньмэнь, естественно, не стали последним штрихом в истории массовых народных выступлений против ревизионистского режима.

Трагические события происходят в области национальных отношений. Социалистические преобразования, не обходясь без печальных инцидентов при столкновении с феодальными пережитками (как в Тибете в 1959 г.), всё же в долгосрочном периоде вели к сплочению трудящихся разных этносов. Теперь же они были свёрнуты и в КНР, как ранее в СССР, стала брать своё нормальная буржуазная тенденция к образованию национальных государств — жестоко подавляемая центром. Предвестниками распада являются массовые волнения в Тибете в 2008 г. и кровавые столкновения с уйгурами в Урумчи в 2009 г.

По всей Поднебесной на справедливую борьбу против чиновников и капиталистов поднимается пролетариат и народ, примеров тому хоть отбавляй. Так, 13 апреля 2009 г. в городе Чунцин ок. 4 тыс. рабочих государственного предприятия «Цзиньди», недовольные ничтожными размерами компенсации при банкротстве фирмы, начали сидячую акцию протеста. 15 апреля власти мобилизовали ок. 300 бойцов спецназа для разгона демонстрантов. Участники акции протеста отметили, что ни у кого из прибывших полицейских не было на форменной одежде обычно присутствующих индивидуальных служебных номеров. Назвать свои номера и имена они грубо отказывались. 23 мая в уезде Хуэйнин (провинция Ганьсу) тысяча человек вышла на стихийную акцию протеста после того, как полицейские избили велосипедиста, проехавшего на красный сигнал светофора. Демонстранты перевернули автомобиль полиции и забросали полицейских камнями. Ок. 200 участников акции осадили одно из административных зданий и в течение нескольких часов блокировали его работу. В столкновениях получили ранения около десяти полицейских и чиновников. 12 июня 2009 года в центре Пекина свыше 30-ти строителей заняли комплекс «Чананьи» в 40 м от главного проспекта города Чананьцзе и потребовали, чтобы им заплатили за его строительство. На ступенях при входе в комплекс огромными иероглифами был написан лозунг: «Верните нам потом и кровью заработанные деньги!». Внешняя стена у центрального входа в здание была обклеена страницами газеты «Фачживаньбао» («Закон и порядок»), лозунгами с требованиями выплаты зарплаты, клейкой лентой перетянут вход внутрь. По сообщению участников акции, рабочим задолжали свыше 10 млн юаней (свыше 45 млн руб.). А представитель компании отметил, что «очистить стены и стекла будет стоить около 2 тыс. юаней (9 тыс. руб.), но ущерб, нанесённый имиджу компании, неоценим». Ну и так далее…

Об угнетённом положении народных масс Китая не может умолчать даже мейнстриймовая российская пресса. Так, 7 октября «Независимая газета» опубликовала статью В. Скосырева «Борьба с культом личности по-китайски», в которой говорится, в частности, следующее:

«Мао, с точки зрения нынешних лидеров,— это прошлое, пусть героическое. Во время торжеств в честь 60-летия КНР его мавзолей вечером был затемнён.

И это не случайно. Среди бедного населения, обделённого во время реформ, начал бродить призрак Мао. Обездоленные отождествляют его правление с отсутствием коррупции, богачей и равенством людей.

Такое возрождение культа вождя КПК не устраивает».

Естественно, на тех рабочих и левых активистов, которые критикуют современный китайский капитализм, обрушиваются репрессии. Так, в декабре 2004 года четверо маоистов были осуждены за раздачу листовок, осуждавших реставрацию капитализма в Китае и призывавших к возврату на социалистический путь. Листовки распространялись в общественном парке города Чжэньчжоу по случаю 28-й годовщины смерти Председателя Мао Цзэдуна. Двое из обвиняемых, Чжан Чжэнъяо и Чжан Жуцюань получили за это три года тюрьмы.

А совсем недавно, 15 октября 2009 г., в Чунцине были арестованы свыше тридцати представителей подпольной Компартии Китая (маоистской), из 20-ти провинций. Задержание сопровождалось жестокими избиениями; безоружных коммунистов заковали в наручники и заставили сидеть на полу, но те не дрогнули и запели «Интернационал». 25 товарищей были приговорены к административному задержанию на 10 суток за «незаконное собрание»; возможно, некоторым грозит более суровое наказание.

Разумеется, КПК (м) рассматривает нынешний режим в стране как капиталистически-бюрократический и стремится к восстановлению «социалистической общественной собственности» и «демократической диктатуры народа». Напротив, «официальная» Компартия Китая практически завершила отказ от марксизма в пользу неоконфуцианства уже и в области формулировок. Так, если лозунги «всесторонней диктатуры в отношении класса буржуазии в области надстройки» и «неизменно ставить пролетарскую политику на командное место» были сняты ещё в конце 1970-х, то из недавнего переиздания «Словаря партийного строительства» было изъято само понятие «ревизионизм» как якобы «устаревшее»! На воре, как говорится, и шапка горит.

Но вернемся к нашим медведям. Радикальные протесты с перекрытиями трасс, захватами администраций и заводоуправлений — явление в современной РФ не частое, но, тем не менее, имеющее место. Не сказать чтобы политика повсеместно вылилась сегодня на улицы и протестами охвачено большинство российских городов, но никакие подачечные пряники не могут дать системе гарантий от «опасности» народных бунтов. Как отреагирует отечественный капитал на протесты против себя любимого? Уж точно не с пониманием. Очевидно, что события на площади Тяньаньмэнь являются весьма актуальным примером того, как надо действовать с протестами, и для российской правящей элиты, которая успела вооружиться не только ворохами полицейских законов, но и реальными средствами для борьбы с недовольными жизнью подданными. Недавно созданные вместо управлений по борьбе с оргпреступностью Центры по противодействию экстремизму отслеживают оппозиционеров и общественников, а если надо, фабрикуют против них уголовные дела. Под Курганом начали выпуск броневиков для разгона демонстраций. Общая численность силовых структур, нацеленных на борьбу с внутренними вызовами, в России превысила численность армии, и вряд ли провозглашённое господином Медведевым сокращение МВД коснётся спецподразделений, целенаправленно специализирующихся на противодействии народным выступлениям. В этом плане российской власти есть чему поучиться у своих китайских коллег.