Сунь Укун
Основной закон философии
В качестве эпиграфа и затравки: «Вопросы, которые приводили к яростным спорам и жестоким преследованиям на Западе, например вопрос, является ли Вселенная конечной или бесконечной, вечной или нет, и другие проблемы того же типа, рассматривались в буддизме и индуизме с юмором и иронией. Когда ученики задавали Будде подобные вопросы, он снова и снова отвечал: «Не знаю, и это меня не касается, потому что, каков бы ни был ответ, он никак не способствует решению проблемы, действительно заслуживающей внимания: как уменьшить человеческие страдания»» — пишет в «Психоанализе и религии» Эрих Фромм.
Марксистская философия не является, как указал Альтюссер, «перевёрнутой», «вывернутой» или «вышелушенной» гегелевской (идеалистической) диалектикой — Энгельс, между прочим, вообще говорил, что гегелевская система была «взорвана». Соответственно, её наименование как «диалектического материализма» в высшей степени условно. Вообще, строго говоря, она не является, как (гегелевской) диалектикой, так и просто «облагороженным», развитым и пр. материализмом, поскольку материализм в исходном понимании — это ничто иное как именно вывернутый наизнанку идеализм, это утверждение о несостоятельности идеализма, изложенное идеалистическим языком. Этот язык, во многом неизбежно унаследованный и марксизмом, был предопределён отношениями общественного производства.
Идеалистические учения — они возникли раньше материалистических (и неспроста, ибо составляли их имманентную основу) — объясняли мир через уподобление его человеческому обществу, «антропологизацию» или «гуманизацию». Отсюда проистекает сама постановка «основого вопроса философии» и вообще множества философских вопросов, находивших большей частью своё выражение в иудео-христианской (а вернее сказать, иудео-христианско-мусульманской) традиции. Всякий идеализм, идеализм вообще сводится к тезису о «примате», о «первичности» духа (сознания) над природой (материей). Но в этом тезисе сидит установка более глубинная, нежели он сам и даже представление о противоположности материи и сознания. Эта установка — само понятие «первичности» или (односторонней) «детерминации», о том, что одно подчиняет (определяет, властвует над, задаёт) другое. Таким образом на природу перенесено понятие чисто человеческого, исторично возникшего явления — утверждением, что природа чему-то «подчиняется» отличному от неё самой — будь то бог (фактически аллегория коллективного сознания), индивидуальное сознание или «законы».
В действительности явление господства, в зачаточном (можно даже сказать, мнимом) состоянии возникшее у позвоночных и заметно обособившееся от разделения функций только около десяти тысяч лет назад, и все его производные частные характеристики в принципе неприменимы к чему-либо (если не в качестве аллегории), кроме когда-то возникшего и обречённого на скорую гибель общества, основанного на отчуждении (кстати, термин из того же гнезда).
Утверждение о том, что материя существует «вне» сознания и «независимо» от него, становится бессмысленным, если трактовать его шире, чем просто отказ от идеалистической картины мира. Очевидно, что человеческое общество никогда не имело и не будет иметь дела с материей, не представленной в его сознании, что, таким образом, эта материя — философская фикция, вызванная к жизни необходимостью в рамках существующего языка преодолеть нежизнеспособные идеологические конструкции.
В действительности всё философское развитие марксизма — история «выдирания» из этой, обусловленной старым миром, постановки проблем. Первый шаг сделал Маркс, инициировав цельное философско-антифилософское (служащее вершиной и последней пропастью, этакой Голгофой философии/идеологии) учение, из которого в рамках старой традиции идеологии выделили «чисто» философскую сторону и, следуя той же традиции, назвали по внешней аналогии с предшествующими системами — диалектическим материализмом. Марксистская «постфилософия» вовсе не «решила» «основной вопрос философии» в пользу материи — она его разрешила, сняла, «сдала в музей», раскрыв его некорректность и на этом раскрытии основав всестороннюю критику современного общества с его категориями собственности/власти/отчуждения.
Второй шаг к преодолению представления о разделении материи и сознания сделал Мао с его великолепным наплевательством на западную традицию и её вопросы. «Активная роль настройки» — это элемент именно этого процесса, отказ от представления о мире как об однонаправленной функции, в которой можно выделить аргумент и значение, противопоставить «верхнее» и «первичное» — «нижнему» и «вторичному» — получить иерархическую иллюзию вместо того, чтобы действительно описать отношение сторон бытия, иными словами — противоречия.
