Станислав Маркелов,
член исполкома «Студзащиты»,
председатель Юридической комиссии профсоюза


Социальная база борющихся студенческих профсоюзов

Пример деятельности «Студенческой защиты» даёт совершенно новый тип подхода к проблемам учащейся молодёжи. Если официальные студпрофкомы заявляют, что они объединяют всех студентов, наша организация принципиально иная. Мы объединяем лишь тех студентов, которые нуждаются в нашей помощи, и при этом не всех «обиженных», а тех, кто готов активно бороться за свои интересы. В нашей организации нет ни абсолютно вялых аутсайдеров, ни «ботанов», ни тех, кто стремится купить себе диплом, ни хорошо «упакованных» мальчиков и девочек, все проблемы которых решают за них хорошо обеспеченные родители. Мы защищаем интересы основной массы студенчества, но сами мы не серая масса, мы авангард российского студенчества, которое впервые с начала перестройки осознало себя особой социальной группой и решило заявить о своих интересах.

Уже сегодня можно говорить о резком расслоении студенчества на «белую» и «чёрную» кость. В советское время студенчество представляло достаточно однородную массу. Конечно, студент-товаровед Плехановского института отличался от студента какого-нибудь Станкина, но между ними не было непреодолимой пропасти. Теперь же студенты престижных финансовых, юридических, экономических специальностей — это совершенно другой мир. Это уже даже не «новые русские» , а «яппи» — молодая интернациональная интеллектуальная элита. Такие раньше встречались только в МГИМО. Мир белозубых улыбок преуспевающих адвокатов, финасистов, банкиров… Как это не похоже на выпускников технических вузов, которые не знают, чем будут зарабатывать себе на хлеб.

Так что говорить об «общих интересах студенчества» сегодня уже нельзя. Наш профсоюз представляет, конечно же, интересы студентов технических вузов и гуманитариев «непрестижных» факультетов. Молодой элите профсоюзы не нужны. Проблем у неё не возникает.

Главная угроза, угроза, которую массовому студенту не так просто будет растолковать — это возможная приватизация высшей школы. Это означает одновременно и ликвидацию общедоступного образования, не только бесплатного. Ведь при приватизации цены на обучение взлетят, как при перепрофилировании дешёвой столовки в коммерческий ресторан. С другой стороны, преподаватели уже сегодня не могут требовать от платных студентов такого же уровня и качества знаний, как от обычных студентов. Так что приватизация высшей школы означает неизбежное падение качества образования.

Сегодня студент чувствует себя брошенным на погибель. В студенческой среде возникает некое подобие средневекового ожидания конца света, эсхатологические настроения. Ликвидируются бесплатные учебные места, постоянно маячит угроза призыва студентов в армию, неизвестно куда идти работать после окончания вуза, вот-вот отберут и последние крохи стипендии. Разве можно в таких условиях спокойно учиться, не заботясь о будущем? Да ещё и учиться приходится впроголодь, отвлекаясь на временные приработки, живя в общежитии, которое администрация норовит сдать криминальным элементам. На стипендию прожить нельзя, качество образования падает — уходят самые толковые преподаватели, диплом оказывается невостребованным, безработица растёт.

Встаёт вопрос: а вообще, нужна ли такая учеба? Кажется, всё направленно делается для того, чтобы в нашей стране стало меньше людей с высшим образованием. Зачем же нужно учиться, если бандит, который нигде не учился, зарабатывает в сорок раз больше?…

Сегодня «взрослый» мир абсолютно враждебен молодёжи, он автоматически плодит сторонников радикальных студенческих организаций. Впервые старшее поколение воспринимает молодёжь как конкурентов и не заинтересовано в росте числа молодых специалистов.

Про молодёжь сегодня пресса пишет исключительно в негативном контексте, как про кавказцев: наркоманы, работать не хотят, преступления всякие совершают. А что, кроме ночного клуба, эта же самая пресса может предложить молодёжи? Молодёжь живет в том мире, который вы ей предлагаете, в том мире, который предлагают им масс-медиа. И они должны в этом мире выживать. Мы не экстремисты, просто мы не хотим играть по вашим правилам. И тех, кто не приемлет условий этой игры, становится всё больше и больше, особенно в российской провинции.

Если ты учишься не на юриста или банковского работника, то, если хочешь выжить в противостоянии миру, которым заправляют бандиты, у тебя один выход — сбиваться в свое кодло. Говоря культурным языком — в профсоюз.